Свой ключ от чужой двери

Она спустилась из своей спальни в новом облике. Третьем. Или четвертом? Официальный черный костюм, белая блузка, скромная нитка жемчуга, очки в узкой темно-красной оправе. Почти без грима, строгая, деловитая. С элегантной черной сумкой через плечо.

– Прощайте, Вячеслав Михайлович!

– Вы куда? – вырвалось у меня.

– Не пугайтесь, я вас не брошу! (Подлая!) В библиотеку, познакомиться с материалами местной гиены фарса Ариадны… как ее?

– Я против! – сказал я твердо. – Выдавать себя за другое лицо с целью добычи информации – уголовно наказуемое деяние.

– Вы правы, – легко согласилась она, – можно влететь. Ждите, я скоро. Если не вернусь к вечеру, немедленно звоните следопыту Николаю. Телефон помните?

Еще и издевается! Покачивая бедрами, она прошла мимо меня, обдав запахом крепких мрачных духов…

Примерно через час после ее ухода зазвонил телефон. Я схватил трубку, не ожидая ничего хорошего. Это снова был Леша Дергунец. Вот привязался на мою голову!

– Вячеслав Михайлович, – выпалил он, забыв поздороваться, – у нас в фонде новое несчастье!

– Какое? – бледно поинтересовался я.

– Станислав Николаевич… Станислава Николаевича убили! Сегодня ночью! Нас с Эдиком привезли в пять утра проверить, что пропало, а в кабинете на ковре кровь!

– Убийцу поймали?

– Нет! В том-то и дело, что нет! У нас говорят… – Он замялся и не закончил фразу. – Фонд закрыли и опечатали. А вам не звонили из полиции?

Менее всего мне хотелось обсуждать с ним свои отношения с полицией. Пришлось соврать:

– Не звонили.

– И про алиби не спрашивали? У нас всех спрашивали. Вячеслав Михайлович, у нас говорят, что… это неспроста!

Неспроста? Ничего себе формулировочка при данном раскладе!

– Что неспроста?

– Ну все это… Сначала Лия Вердиевна, теперь Станислав Николаевич… – Он растерянно замолчал. Потом сказал: – И не приходили?

– Я же сказал, что нет! Не звонили и не приходили! – Он начал меня раздражать.

– Знаете, мой сосед, он работает в полиции… я вам рассказывал, говорит, что, если убийца не… ну, одним словом… если вы непричастны (решился, наконец!), то можете стать следующей жертвой. Или кто-то из нас…

– Можешь мне поверить, я непричастен! – Похоже, я оправдываюсь перед мальчишкой.

– Я знаю! – заверил Леша. – Мы все знаем! Мы все за вас! Он еще сказал…

– Кто?

– Мой сосед, который работает в полиции, сказал, что вам лучше всего уехать на время… пока все это не уляжется.

– Я дал подписку о невыезде.

– Да, я знаю. Но мой сосед сказал, что, если арестуют…

– За что?

– Ну, пока разберутся, могут арестовать… На них давят, требуют найти убийцу… Вам надо найти хорошего адвоката…

– Я ни в чем не виноват.

– Я знаю, но лучше взять адвоката. В камере вы не сможете, Вячеслав Михайлович… Там знаете какие типы сидят!

– Спасибо, Леша, я подумаю. – Ну, настырный!

– Он еще сказал, что могут замочить весь фонд и нам всем на время лучше уехать. Но вам в первую очередь…

– У тебя все? – не выдержал я.

– Ну… – пробормотал он.

– Тогда – всего хорошего!

С этими словами я повесил трубку. Никогда не думал, что он такой дурак! И сосед его тоже дурак! Хоть и в полиции работает. Настроение у меня было окончательно испорчено. Я сварил кофе, пил его безо всякого удовольствия и поймал себя на том, что прислушиваюсь к звукам извне, с улицы и со двора. Шум проезжающего автомобиля заставил меня вздрогнуть. Нервы, черт бы их побрал, эти убийства, совсем расшатались! А действительно, почему меня не вызывают на допрос? Почему молчат? Удовлетворились ночным визитом? Надо выйти и купить в киоске газету. Узнать, что пишут об убийстве. Но я все медлил, сидя над остывшим кофе. Мне казалось, если я выйду, оставив пост у телефона, то обязательно пропущу некий важный звонок. И Ведьма, как назло, исчезла и не звонит. Мне становилось все неуютнее, несмотря на прекрасный весенний день, полный солнечного света и щебета птиц.

«Значит, придурок сосед считает, что меня или повяжет полиция за убийство бывшей жены и бывшего друга, или убьет маньяк, который дал клятву перемочить весь фонд. Третьего не дано», – раздумывал я.

Не в силах оставаться дома, я выполз на веранду. Потом вернулся в дом. Отсутствие телефонных звонков воспринималось как признание моей причастности. Все затаились и ждут, что будет. Никто не звонит! Никто! Ни одна живая душа не звонит и не выражает соболезнования в связи с… Тут мне пришло в голову, что, возможно, никто еще не знает о новом убийстве. Но могли бы позвонить и спросить, как я себя чувствую, я ведь не прокаженный! Ведь есть же у меня друзья и просто знакомые! Есть! Где же они? Телефон молчал.

Друзья и знакомые? Друзья? Стас был моим другом. А кто еще? Вадик Сновянкин, инженер с химкомбината. С которым я не общался уже… сколько? Два, три года? Позвонить, что ли, самому? И что сказать? Привет! Как ты, старик? А меня тут, понимаешь, подозревают в убийстве… такая вот петрушка.