Свой, чужой, родной

— Могилевскую, — ответила я, открывая окно.

— Оставьте, пожалуйста, машину на парковке, — кивнул он в сторону заасфальтированной площадки слева от шлагбаума. — На территорию машинам въезд запрещен в целях безопасности. Вы, наверное, в первый раз?

— Да, — кивнула я.

— Проходите во второй корпус, вам к главному врачу.

Оставив машину на парковке, мы прошли через турникет, получив временный пропуск. Охранник записал наши фамилии в журнал, указав, кого мы приехали навестить. Но никаких документов не спрашивал.

Пока мы шли ко второму корпусу, успели встретить еще с десяток обитателей дома престарелых, некоторые, в основном колясочники, были в сопровождении персонала. На скамейке под липой группа старичков обоего пола слушала музыку, кажется, Моцарта. Магнитофон стоял на переносном столике, рядом с ним сидела пожилая дама в униформе, благовоспитанно держа руки на коленях.

— Если это и тюрьма, то хорошо закамуфлированная. Старички выглядят довольными, — заметил Валька.

Я сказала:

— Думаешь, неплохо остаток жизни провести здесь?

— Не приведи господи, — ужаснулся он. — По мне — сначала смерть, а потом памперсы, а не наоборот.

— Все так говорят, — хмыкнула я. — Одно совершенно ясно: стоит все это счастье немалых денег.

— Старушка наткнулась на золотую жилу?

— Надеюсь, скоро выясним.

Мы поднимались по ступеням, когда из корпуса навстречу нам вышла девушка лет двадцати пяти все в той же униформе.

— Здравствуйте, — расплылась в улыбке она, точно видеть нас для нее было величайшим счастьем. — Вам помочь?

— Мы приехали навестить Могилевскую, — соревнуясь с ней в лучезарности улыбки, затараторила я. — Не подскажете, где ее можно найти?

— Сейчас все на прогулке. Вам в любом случае сначала надо увидеться с главным врачом. Я вас провожу.

Она вместе с нами вернулась в корпус. Помещение не могло похвастаться дорогой отделкой, зато чистотой — несомненно. Все не просто вымыто, а выскоблено. Металлические детали блестели параноидальным совершенством.

Наши шаги гулко отдавались в коридоре. Девушка на мгновение замерла перед дверью с римской цифрой «I» и постучала, после короткого «да» открыла дверь и, прошептав:

— Егор Сергеевич, извините. К вам посетители, — распахнула дверь пошире, приглашая нас войти, а сама поспешно удалилась.

Мы оказались в просторном кабинете с глянцевой мебелью и кушеткой, застеленной цветастой простыней. Это яркое пятно показалось неуместным в белом однообразии.

— Здравствуйте. Прошу вас, присаживайтесь, — поднимаясь нам навстречу из-за стола, сказал Егор Сергеевич.

Он был на удивление молод, почему-то я ожидала увидеть седого дядю с кустистыми бровями, вкрадчивым голосом и елейной улыбкой. Наверное, так должны выглядеть гробовщики, а не главврачи, поправила себя я. Этому было лет сорок с небольшим, невысокий, слегка располневший, с темными глазами и кудрявой шевелюрой, которую он безуспешно пытался спрятать под докторскую шапочку.

Валька придвинул мне стул и сам устроился по соседству.

— Мы хотели бы увидеть Могилевскую Тамару Аркадьевну, — сказала я.

Густые брови мужчины чуть приподнялись.

— Вы ее родственница? — спросил он, уставившись мне в глаза. Взгляд был из тех, что принято называть проницательным.

«Он меня гипнотизирует, что ли?» — с неприязнью подумала я и мысленно фыркнула. Если он рассчитывал на то, что под его взглядом я выложу все, что скрывала с самого детства, то затея не сработала.

— Нет, — покачала головой я, негоже начинать с вранья, если рассчитываешь, что люди будут столь любезны, что поделятся с тобой информацией. — Я соседка Тамары Аркадьевны. Видите ли, ей принадлежит дом, который из-за строительства дороги собираются снести, так же, как и мой. Возможно, они не представляют исторической ценности, но это добротные старые дома, каких в городе осталось не так уж много. Наша инициативная группа…

— Простите, как вас зовут? — мягко перебил главврач.

— Валентина, — ответила я и вздохнула, предчувствуя чужое непонимание. По крайней мере, надеюсь, выглядело это именно так.

— Вынужден вас огорчить, Валентина. Тамару Аркадьевну вряд ли заинтересуют эти проблемы, впрочем, как и любые другие. Боюсь, она забудет о них раньше, чем вы закончите свой рассказ.

— Все так плохо? — нахмурилась я.

— Ее состояние стабильно, чувствует она себя удовлетворительно, я бы даже сказал, в физическом смысле она очень бодрая старушка. Что касается всего остального…

— Бабка не в себе? — встрял Валька.

Я мысленно чертыхнулась, но главврача данное замечание не особо задело, точнее, не задело вовсе.

— Попробуйте сохранить ясность мысли, практически ничего не помня, — развел он руками, — или забывая на ходу. Идемте. — Он поднялся из-за стола и направился к двери. Мы шли за ним — я, толком не зная, чего следует ждать, Валька с сонным равнодушием во взгляде.

Главврач распахнул двустворчатую дверь на застекленную веранду, тоже занятую старушками. Громко здороваясь с ними, он поспешно ее пересек и спустился в сад. Мы, само собой, старались не отставать.