Свой - чужой

М.Х. Я политикой как таковой до самого последнего времени не занимался. Ей вообще нельзя заниматься в режиме хобби, в свободное от основной работы время. Или ты в политике – или нет. Но, как жителя России, как гражданина, как заинтересованного наблюдателя, так сказать, политика меня всегда привлекала. Когда же мне – вместе с моими талантливыми партнерами – удалось вывести из прорыва ЮКОС и превратить лежавший в руинах гигант в крупнейшую компанию России стоимостью $40 млрд. долларов – я подумал, что мои умения и опыт могут быть востребованы и в политике. Я никогда не жил ради денег, они были и остаются для меня средством решения житейских задач, но уж никак не целью. Поднять из руин твою собственную страну – это куда более увлекательно, радостно и почетно, нежели заработать все деньги мира (которых, кстати, все равно не заработаешь). Я не учел, что подобные желания не сообразуются с мировоззрением большей части правящей элиты современной России. Сегодняшнему Кремлю, к сожалению, не нужны ни личности, ни идеи. Я был во многом наивен и потому пострадал. Но о случившемся нисколько не жалею. Каждый день, проведенный мной за решеткой, – это шаг в самой настоящей большой политике.

А.П. Вы поплатились за то, что посягнули на абсолютную власть Президента, ратовали за «парламентскую республику» взамен «президентской». В чем резон?

М.Х. Я был и остаюсь сторонником президентско-парламентской (а не парламентской в чистом виде) модели. Я считаю, что президент России как глава государства должен быть достаточно силен, чтобы цементировать страну, гарантировать единство нации. Но заниматься вопросами, например, Северного завоза или нефтяных пошлин, глава государства не может – это дело правительства, которое должно нести ответственность перед парламентом и уходить в отставку, если не справляется. Сегодняшняя модель государства создавалась под одного человека – Бориса Ельцина, который в какой-то момент захотел принимать все важнейшие решения независимо от настроений народа и состава законодательной власти, от результатов парламентских выборов. Но сегодня эта система полностью выродилась. У нас есть президент, который формально отвечает в стране за все, за каждый незабитый гвоздь, и – море так называемой «политической элиты», которая не отвечает вообще ни за что.

Если их спросить, а что будет с Россией через, скажем, 50 лет, они на тебя посмотрят, как на идиота. Депутаты, которые знают, что от них ничего не зависит, и ведут себя соответствующим образом. Чиновники, которые всегда готовы «перевести стрелки» на Кремль. Излишняя централизация, в которой отсутствует делегирование реальной ответственности, делает любую систему неэффективной. А в конкретном случае государства российского – размывает репутацию президентской власти. Чтобы эта репутация, равно как и сама президентская власть, всегда были достаточно прочными политически и морально, и нужен переход к президентско-парламентской республике.

А.П. Вы знали, что вас арестуют? Вы эпатировали власть? Вы дразнили власть своими политическими воззрениями?

М.Х. Я уверен, что меня посадили в тюрьму не из-за политики, а чтобы отобрать ЮКОС. Политика была лишь поводом. Если б я не помогал оппозиционным партиям в 2003 году, нашли бы другой предлог. Я недооценил, насколько ближайший к Путину человек – Игорь Сечин – и некоторые его бизнес-партнеры мотивированы собственностью и насколько далеко они готовы зайти в битве за чужие деньги. Про мои собственные мытарства и даже про моего тяжелобольного друга Платона Лебедева я уже не говорю. Но держать в тюрьме ни в чем не повинную мать двух маленьких детей Светлану Бахмину, чтобы выбить из нее несуществующий компромат на руководство ЮКОСа, – это уже за гранью добра и зла! Ни при Брежневе, ни при Андропове такого не было. И никакая это не политика, а натуральный бандитизм. Я же всегда боролся с криминалитетом: и в конце 80-х, когда отказался платить им дань, и в 90-е годы, когда выгонял оргпреступные группировки из «Юганскнефтегаза». И я продолжу биться с криминалитетом, какими бы высокими именами и целями он бы ни прикрывался. Единственное, о чем я по-настоящему жалею, – что пострадали такие люди, как Света Бахмина.

А.П. Почему вы не уехали подобно Березовскому, Гусинскому, Невзлину? Хотели снискать «мученический венец»? Получить эффектный старт для политической карьеры – тюрьму?