Свободные навсегда

Может быть, после еды Джеспэ станет посмирнее? Выждав час-другой, я подошла к нему, но он опять стал колотить лапами. Тогда я ласково заговорила с Гупой. Он зарычал в ответ, прижал уши и отступил. Джеспэ тоже отошел и лег между нами, охраняя брата. Вдруг кто-то зафыркал у реки. Я сходила за фонарем. Тем временем Джеспэ утащил козлятину в колючий кустарник.

Он был еще совсем молод, сам нуждался в защите, а уже заботился о брате и сестре, добросовестно выполняя обязанности предводителя.

Следующие два дня львята не показывались, но на третий день вечером я услышала «цяннь» Джеспэ. Когда один из боев подошел с мясом к моей палатке, Джеспэ вдруг выскочил из зарослей, вырвал у него козлятину и скрылся. Позднее с Больших скал донеслось рыканье, а утром я по следам увидела, что львята ушли в противоположную сторону.

Во второй половине дня из Исиоло приехал Джордж.

От него я узнала, что показало вскрытие. Эльса погибла от переносимого клещами паразита бабезии, который разрушает красные кровяные тельца. Она была заражена не очень сильно, но укусы манговой мушки подорвали ее силы, и организм не выдержал.

Это был первый известный случай, когда в крови льва нашли бабезию.

Глава шестая МЫ РАЗРАБАТЫВАЕМ ПЛАНЫ

В тот день, когда вернулся Джордж, львята пришли в лагерь уже затемно. Сначала Джеспэ, а несколько погодя Гупа и Эльса-маленькая. Джеспэ опять пригласил меня поиграть с ним. Теперь, когда здесь был Джордж, можно и рискнуть. Преодолевая страх, я протянула львенку руку. В тот же миг у меня на пальце появилась глубокая царапина. Это была пустяковая рана, однако я с грустью поняла, что вместе нам не играть.

Джордж сообщил мне, что завтра в Исиоло будет майор Гримвуд. Я решила встретиться с ним и поговорить о будущем львят. Если их придется увозить, он поможет нам договориться с каким-нибудь из заповедников Восточной Африки.

Гримвуд сочувственно выслушал меня и обещал связаться с администрацией национальных парков Кении и Танганьики.

Я привезла с собой в лагерь старую клетку, которую сделали еще в те времена, когда мы собирались отправлять Эльсу в Голландию. Я надеялась приучить львят есть в этой клетке.

План у нас был такой: сперва львята привыкают к большой клетке, стоящей на земле. Выбрав время, когда все трое будут в ней, мы закрываем дверцу и даем им в трех мисках костный мозг, к которому подмешано успокоительное. Когда лекарство подействует, львята будут находиться в клетке в полной безопасности. Это очень важно. Ведь нельзя, чтобы они, одурманенные, бродили на воле и стали жертвой какого-нибудь зверя. А как только они уснут, мы поместим их в отдельные клетки, специально пригнанные к кузову пятитонного грузовика.

В лагерь я приехала около полуночи и застала львят у палаток, они охраняли мясо. Свет фар их не смутил, даже когда я посветила прямо на них. Мы уже заметили, что к вечеру тревога львят проходила, как бы они ни нервничали днем. Джорджу нужно было ехать в Исиоло, и я снова осталась за главного в лагере. Без него я всегда спала в своем лендровере, который ставила поближе к приготовленному для львят мясу.

Вечером 10 февраля я наблюдала, как львята после ужина затеяли у палаток игру в пятнашки. Я обрадовалась, ведь со дня смерти матери они впервые стали играть после еды, а не просто сидели с унылым видом.

На следующий день я поставила клетку на землю и привязала мясо по соседству с нею. Появились львята, Джеспэ недоверчиво пофыркал, зашел в клетку, вышел и вместе с Гупой и Эльсой-маленькой принялся за мясо. Я тихо заговорила с ними — надо, чтобы они привыкли связывать еду с моим присутствием. Ежедневно каждый львенок получал миску с лакомством: мозги, рыбий, жир и костный мозг. Нужно было приучить их есть врозь, а когда придет время дать им успокоительное, каждому достанется только его доза, никто не съест лишнего.

Три дня все шло заведенным порядком. День львята проводили за рекой, в том месте, где в последний раз были с матерью, а как стемнеет, шли в лагерь. Я не вмешивалась, пусть чувствуют себя непринужденно, может быть, скорее признают меня. На четвертый день Джеспэ пришел в шесть вечера из-за реки и начисто вылизал миску с угощением, которую я держала в руке. Я решила, что дело идет на лад.

При слове «Эльса» (когда я окликала Эльсу-маленькую) Джеспэ всегда оглядывался. Он и Гупа хорошо знали свои имена. Конечно, не совсем удачно, что сестру зовут так же, как мать, но ничего, пусть привыкают. Эльса-маленькая должна знать, что этим именем я зову ее.