Чуть дальше, на берегу реки двое мальчишек лет десяти прятались за перевёрнутой лодкой, дымили сигаретой, пряча её по очереди в кулаках и старательно разгоняя руками дым. Сигаретный дымок мешался с густым дымом осенних костров и был почти невидим, но пацаны просчитались где-то в другом месте, – прячась за забором, к ним подкрадывалась молодая женщина с длинной хворостиной в руке.
Вся остальная деревня казалась вымершей. Солнце ярко горело в надетой на штакетник трёхлитровой стеклянной банке, жёлтые листья пятном лежали у подножия облетевшего клёна – яркие, как световой круг под абажуром настольной лампы. Ветви облетевших яблонь ютились на крышах домов; за обрывом искрилась река.
Когда женщина настигла курильщиков, Стах разжал пальцы, роняя куртку под ноги. Высоко подпрыгивая от обжигающей хворостины, мальчишки испуганно неслись к реке. Женщина некоторое время бежала вслед за ними, потом остановилась, что-то крича вдогон и потрясая хворостиной.
Криво усмехнувшись, Стах вышел из оцепенения, вытер в куртку ноги и, подняв сумку, стал спускаться к дому, за оградой которого тётя Галина всё ещё держала у лба ладонь, не узнавая.