Свободное падение

Первым я взяла конвертик. Спереди, где обычно пишут имя, было пусто. Зато на обратной стороне я обнаружила свое имя, выведенное маминой рукой, синими чернилами. Мама написала его по самой кромке клапана. Мамин почерк был мне знаком. К тому одеялу она прикрепила похожий картонный квадратик с моим именем. Он лежал у меня на ночном столике, в сумочке с молнией. «Аврора». Честно говоря, я никогда не была в восторге от своего имени. На этих «р» язык можно сломать. Но написанное округлым маминым почерком, оно выглядело таким женственным и утонченным. Не то что отпечатанное на принтере! Я слегка поплевала на кончик пальца и дотронулась им до заглавной буквы. Слюна размыла чернила, хотя и не сильно. На подушечке пальца осталось синее пятнышко. Как странно. На моей коже была частичка тех же чернил, что в маминой ручке. Синее пятнышко соединило меня с далеким временем, когда мама была еще жива и писала мое имя на клапане конверта. У меня выступили слезы, которые я поспешила сморгнуть.

Написать имя вдоль кромки клапана – все равно что запечатать конверт восковой печатью. Если конверт уже вскрывали, ты это сразу узнаешь по несовпадению верхних и нижних частей букв. Но буквы моего имени были цельными. Может, написав «Аврора», мама хотела, чтобы это письмо прочитала только я? Сама не знаю почему, но мне стало чуть радостнее.

– Вскроешь конверт? – спросил отец.

Думаю, ему тоже было любопытно узнать о содержимом. Но я быстро опустила конверт к себе в сумку.

– Потом, – ответила я и потянулась за коробочкой.

Ее я открою сейчас, а чтением маминого письма наслажусь одна.

Коробочка оказалась легче, чем я думала. Внутри что-то шуршало. Наконец я решилась открыть крышку. Внутри лежал четырехугольный кулон, прикрепленный к серебряной цепочке. Мне показалось, что он сделан из какого-то прочного металла. Судя по толщине кулона, его никак нельзя было назвать изящным ювелирным украшением. Я вытащила кулон из коробочки. Увидев его, отец улыбнулся.

– А я все никак не мог понять, куда же он подевался, – удивился отец. – Его не было у нее на шее, когда она… – Он кашлянул и уперся глазами в стол. – Я хотел сказать, когда ты родилась. Я потом долго думал о том, куда твоя мама могла его спрятать.

– Значит, это мамин кулон?

– С ним она вернулась из Тэдема, – кивнул отец.

Я сразу заметила странный символ, выгравированный на поверхности кулона: что-то вроде двойного рыболовного крючка. Внизу была выгравирована цифра 13. Год маминого выпуска.

– Что это за знак? – спросила я.

– Должно быть, какая-то тэдемская эмблема, – пожав плечами, ответил отец. – Мама об этом не говорила. Но кулоном она очень дорожила. Носила не снимая.

Я убрала кулон в коробочку:

– Пап, мне не привыкнуть к мысли, что ты столько лет говорил мне неправду. Почему? Тебя мама попросила?

Отец молчал. Дождусь ли я ответа?

– В Тэдеме с твоей мамой что-то произошло, – наконец сказал он. – Она оттуда вернулась какой-то… другой.

– Что значит «другой»?

– Та Авиана, с которой я рос, была амбициозной девочкой. Не в плохом смысле этого слова. У нее были грандиозные мечты. Когда ее приняли в Тэдем, я не особо удивился. Подумал: она отправилась туда, где ее мечты осуществятся. Там ей в этом помогут. Я чувствовал, что сюда она больше не вернется. С одной стороны, мне было грустно. Но я любил ее и хотел, чтобы она была счастлива.

– И она действительно была счастлива? – спросила я.

– Мне так казалось. У нее появились новые друзья. Все разговоры были только о занятиях в Тэдеме. В выпускной год Авиана не приехала домой на Рождество. Я смирился с мыслью, что, скорее всего, уже не увижу ее. К тому времени ее родители умерли. Какой смысл возвращаться сюда? И к кому? – Отец наморщил лоб. – А потом, накануне выпуска, твоя мама вдруг приехала, пришла в наш дом и сказала, что бросила Тэдем. В колледж она поступать не будет и вообще не хочет строить карьеру. Ее новым желанием была семья. Потом она попросила меня жениться на ней.

Я смотрела на отца во все глаза. То, о чем он говорил, ничуть не напоминало романтическую историю любви моих родителей. Я с детства слышала, как они, давно любившие друг друга, поженились в ратуше округа Кингз, совместив выпускной праздник с бракосочетанием. А свой медовый месяц провели в палатке. Прежняя версия была мне понятна. Та, что я услышала сейчас, казалась невероятной. Отец понял, какие мысли бродят у меня в голове.

– Твоя мама была импульсивной, – продолжал он. – Обвораживающе импульсивной. Я был не в силах ей отказать.

Отец улыбнулся и махнул официанту. Но на мой вопрос так и не ответил. Допустим, он объяснил, почему женился в восемнадцать лет. Но почему маме понадобилось так спешно выйти замуж? И главное, почему накануне выпуска она вдруг бросила самую престижную школу Америки? Почему так торопилась, что свои грандиозные мечты пустила побоку? Ведь с замужеством можно было подождать.

– Пап, и ты больше ничего не хочешь мне сказать? Это что, вся история?

Отец смущенно теребил край скатерти. Он мог бы соврать мне и сейчас, однако совесть не позволяла ему сказать: «Да, это вся история».