Свобода и любовь

Девушка протянула к нему свои худые руки и Джон, накинув на нее свой пиджак, вынес на руках прочь из этого проклятого места.

Даже после выздоровления, Саманте и Джону не давали спокойной жизни, вереницы следователей, газетчиков, сочувствующих потянулись к ним и поняв, что ее и не будет, что его обесчещенная дочка и он сам теперь привязаны к бесконечным вопросам, изоляции, ведь перед Самантой закрылись все двери в один миг и, будучи в одном шаге от самоубийства, она не покидала свою комнату в поместье, медленно угасая от тоски, мистер Нортон принял единственно возможное решение, это уехать навсегда из Англии. Выбор пал на Индию, куда, распродав свое нажитое предыдущими поколениями имущество, собрав необходимые рекомендательные письма, которые были крайне необходимы, чтобы заручиться доверием английских властей, простившись с арендаторами и друзьями, которые оставались преданными ему и понимающе поддерживали, они и отправились, чтобы начать новую жизнь, туда, где ничего не будет напоминать им о прошлом.

Глава 3. Это судьба

Худой индиец стоял в молчании на ковре ручной работы в кабинете и смотрел стальным взглядом, казалось в пустоту. Тёмно-синий тюрбан, в цвет куртка и брюки, одежда выдавала в нем сикха. Рука этого крепкого воина привычно для него вылежала на эфесе резной сабли, он был готов ко всему, тем более к самопожертвованию ради цели. Эмилия в голубом платье плакала, она была в отчаянии, никто не желал оказывать помощь индийцам, в городе было очень опасно даже шепотом спрашивать об этом. Бомбейская крепость надёжно охраняла от повстанцев снаружи и не допускала проникновение вредоносных бунтовщиков внутрь.

– Что мне делать, его же убьют! Я ничего не могу сделать, разве что прийти в городское управление, где содержатся обречённые на казнь голой и отвлечь внимание стражников, пока вы его вытащите, может быть взорвать стену, ну даже если меня поймают, не убьют вдову полковника.

Вымолвила она, присев на кресло в кабинете. Эмилия положила красивые руки на стол, печально опустила голову.

Окна были привычно закрыты и зашторены, чтобы исключить малейшую возможность наблюдения извне. Наконец, подняв голову, она посмотрела на большой портрет её покойного мужа, висевшего как раз напротив. С его похорон прошло два долгих года. Молодая женщина закончила свой траур и собиралась покинуть Индию, но пока не могла этого сделать – восстание сипаев унесло многие жизни, а она хотела выполнить обещание, данное когда-то давно и дать свободу брату человека, хорошего человека, которому обязана жизнью, пусть судьбой они оказались по разные стороны баррикад. Индиец хранил молчание, лишь рука крепче сжала клинок. Эмилия обратилась к нему:

– Мангала, ну что ты молчишь! Ради всего святого, что же нам делать!

В коридоре раздался шум, кто-то пришел, в дверь кабинета постучали.

– Войдите!

Вошли двое: пожилая индианка, которой молодая леди доверяла как себе, и молодой индус в зелёном дхоти. Индус был явно чем-то обрадован, потому наспех поклонился:

– Госпожа, мы нашли англичанина, который согласился встретиться и помочь в нашем деле.

– Кто же это? – недоверчиво уточнила она, взглядом пытаясь проникнуть в его голову.

– Он штатский из канцелярии капитана, ему нужны деньги, проиграл в карты целое состояние.

– Мне денег не жалко, лишь бы не подставил. Что скажешь, Мангала, не молчи.

Индиец повернулся лицом к незапертой двери, свет подчеркнул его суровый взгляд.

– Госпожа, я думаю, что надо рисковать и встретиться с ним, но в трущобах. Надо проверить его.

– Да, все так, не то он приведет британцев ко мне в гости. Это поставит под угрозу все наши жизни.

Эмилия обратилась к индусу:

– Передай, что мы встретимся с ним сегодня в 8 вечера у вокзала, пусть ждёт один на хорошо освещённом месте. Ты приведешь оттуда его в свой дом, где мы будем вас ждать. Мангала, ты должен проследить, что он действительно один, что это не ловушка. Предупредить всех, чтобы были наготове и вооружены, ведь в любой момент возможно придется бежать.

– Все будет исполнено, миледи, – молодой индус поклонился и тихо скрылся.

Леди перекрестилась, поблагодарив за луч надежды, появившийся так вовремя. Мангала приставил руку к своему сердцу ладонью внутрь и кивнул ей, как бы говоря, вот видишь, надо верить, нельзя отчаиваться.

Джон Нортон, сходя с трапа в порту шумного, но сейчас относительно спокойного Бомбея, подал руку своей дочери, Саманте.