Свиток проклятых

Вдоль окон располагались длинные столы с самыми странными предметами, чем-то этот хаос стеклянных банок напомнил Женьке лаборантскую школьного кабинета химии. Здесь же стояла ее кровать. В ногах, на креслице дремала старушка, которую наверное приставили ухаживать и охранять. Кое-как поднявшись с ложа, Женечка доковыляла до зеркала, распахнула пеньюар, и едва не грохнулась второй раз в обморок.

Это начиналось чуть ниже шеи, и расползалось по всему телу. Ей захотелось себя убить. Или найти что-то тяжелое, и с размаху запустить в зеркало.

Она слишком резко обернулась, возможно, взмахнула рукой. Раздался хруст. По поверхности зеркала, там, где она махнула рукой, пролегла трещина. Но этим дело не кончилось. Словно продолжая невидимую линию, исходящую из ее указательного пальца, глубокая царапина вспорола штукатурку, вырвала из стены толстую деревянную полку, вместе с крюком, разбила вдребезги несколько толстых бутылей на столе.

Служанка проснулась и закричала. На крик прибежала Ольга, с ней еще две женщины, следом в комнату приковыляла с палочкой Привратник. Вожатую с трудом уложили обратно в постель, напоили горячим, Привратник держала ее за руки и успокаивала.

Вам достаточно приказать, повторяла Привратник. Прикажите, и все станет, как вы хотите. Человек вообще может ничем не болеть, ведь это самое простое – приказать не кому-то чужому, а своему телу. Прикажите своим волосам – и они станут черными, как у цыганки. Это произойдет не сразу, за несколько дней. Прикажите вашим ногам, они станут длиннее. За месяц, за год. Прикажите вашей коже – морщины разгладятся, спрячутся вены, исчезнут татуировки. Вы не можете удалить смерть, потому что смерть – не часть вас. Но все, что у вас под одеждой, обязано повиноваться. Вы теперь Тайная Вожатая, хотите вы этого или нет. Будьте осторожны в своих движениях, и своих желаниях. Признайтесь мне, у вас есть страшные или странные желания? Признайтесь, я вам помогу.

– Нет, нет, – помотала головой Женька, – ничего такого страшного. Разве что… – она улыбнулась обступившим ее женщинам. – Нет, так, ерунда.

Я хочу спасти папу.

И вот ее продали в рабство. Потому что так сказал Канцлер.

– Кто там? Что случилось?

– Дерутся вроде… – девушки подпрыгивали, пытаясь рассмотреть, что происходит в голове колонны.

Женьку их дурацкое любопытство здорово раздражало. После многодневного, монотонного движения любое событие вызывало ажиотаж и приковывало внимание. Невольницы месяц ничего и не видели, укрытые в шатре от посторонних глаз. Но на сей раз, кажется, действительно дрались, доносилась чужая брань, звон железа и топот копыт. Где-то там, далеко впереди, маячил золотой походный шатер их временного хозяина. Вожатая понятия не имела, как его зовут, мельком видела один лишь раз, в каком-то городке, на водопое, изнеженный такой дядька, кудрявый, увешанный золотом. Он проезжал мимо, на такой высокой платформе, под зонтиком, а впереди скакал на лошади скуластый парень, и отгонял плеткой тех, кто мешался на пути. Одному старенькому дядьке попало по голове, он отбежал и сел на землю, с головы капала кровь.

Я его прикончу, сказала тогда Женечка, проводив тяжелым взглядом наряженного верблюда с зонтиком.

Фатима оберегала самый ценный товар – девственниц с белой кожей и длинными белыми волосами. За каждую из них в портах Хазарского понта платили вдвое больше, чем за крепкого парня, а в Самарканде цена поднималась вчетверо. Поэтому за молодыми северными невольницами следовало хорошенько присматривать, особенно за этой тоненькой, которая, по слухам, дочь склавенского вождя. Старую одежду у нее отобрали, в ней кожа запросто сгорит от солнца. Выдали подобающие девушкам шальвары и халаты. Бежать некуда, нет смысла связывать рабам ноги и руки. Разве спрячешься в знойной степи? На третий день птицы оставят от тебя кучку костей…

– Магистр мечей вычислила его путь, – сказала Привратник, и Женька сразу поняла, о ком речь. – Он уже в пути, но вы успеете его перехватить. Пока вы были в беспамятстве, на юге, в Таврии, произошло большое несчастье, наводнение, погибли сотни крестьян. Мы пока не имеем точных данных, это слишком далеко отсюда. Это владения Византии. У храма есть связные в Херсонесе и Алустоне, но, похоже, Херсонес сильно пострадал. Связной не дает о себе знать.

– Это из-за нас, из-за меня? – охнула Женька.

– Нет, не волнуйтесь, мы прошли скважину быстро, – успокоила Привратник. – В худшем случае, небольшой тайфун.

– Таврия? Это где?

– Это… По-вашему, это Крым. И опять же, чтобы вы поняли – в Черном море, видимо, произошло сильное землетрясенье, где-то на глубине. Возможно, ожил один из подводных вулканов. Мы видим изменения на карте.

– Это волки виноваты? Горные волки, и эти, на «Мерседесе» с копытами? – Женька оттолкнула Магистров, уселась на кровати. С ней что-то происходило, в ней что-то менялось. Зверски хотелось есть, плакать и страдать уже вовсе не хотелось.

Ольга, насвистывая, бродила по комнате, изучала нанесенные Женькой повреждения. Трогала разбитое зеркало, расколотую доску, трещины в стене.