Свирепый ландграф

Она обернулась, в ее глазах горело опасное женское бешенство. Неожиданно я поймал себя на том, что вновь свирепею. Холодная ненависть королевы вместо чувства вины и желания объясниться разбудила во мне тихую оранжевую ярость. Она считает меня негодяем? Нипочем не буду оправдываться!

– Это вы написали? – Танитриэль дрожащей рукой достала злополучное письмо.

– Я.

– И у вас хватает наглости в этом признаться?

– Не вижу причины отказываться от того, что сделал.

– Ах, вот как…

– Вы повторяетесь.

– Что?

– «Ах, вот как» – вы сегодня уже говорили.

– Прекратите паясничать! – взвилась королева, бросаясь на меня длинным тигриным прыжком.

Ха! Ландграфы не так легко ловятся. Я отработанным кувырком ушел в сторону, с трудом удерживаясь от того, чтобы не выхватить меч. Дальнейшее напоминало трактирную драку в Техасе, сражение при Ватерлоо, разборки в Маленьком Токио и милый междусобойчик на одесской коммунальной кухне.

– Что вы о себе возомнили, мерзавец?!

Бам! Японская ваза династии… не знаю кого, но надеюсь не Минь, вдребезги разлетается от удара о стену над моей головой.

– Какого черта?! Я всего лишь написал пару строк своему другу. Не нахожу в столь невинном поступке ровно никакого преступления!

– Значит, это я вас то предаю, то клянусь в верности?! Подлец! – Она окончательно уподобилась Везувию. – Не беспокоят ли меня рога?!

Ого! От второго подсвечника я едва увернулся.

– Вы с ума сошли – они же тяжелые! Литая медь французского ренессанса. Похоже, ваш бывший муж тащил все, что плохо лежит…

– Каналья! Так, значит, вы не держите на меня зла? Значит, я должна приготовить для вас стол, вино и закуску, а вы, может быть, «заглянете на огонек»?

В ход пошли музейные тарелки. Вот это хуже всего. Ой, мама! Быстро же она ими пристрелялась…

– Не понимаю, с чего вы так раскипятились?! Я искренне считал, что вы никогда не против вин и закусок…

Бах-тара-рах! Попала-таки. Я с трудом отполз под стол. Мысли путались… Оказывается, деревянным хохломским подносом по голове – это очень больно!

– Так, значит, мне еще и приготовить для вас с оруженосцем пару зажигательных девчонок из стриптиз-шоу?! Только на этих условиях вы сочтете возможным проявить ко мне снисходительное внимание. И может быть, даже возьмете в одну компанию вместе с вашим тупоголовым Бульдозером?! Негодяй!

Наверное, все же стоит применить более крутые меры. Меч Без Имени настоятельно этого требует. А то ведь запросто убьет… Хотя, наверно, стоит попытаться еще раз. Что у нас там в ведерке? Шампанское! Вышибить пробку – дело секундное, остальное еще проще. Взболтав бутылку и зажав горлышко пальцем, я пустил в раскрасневшееся личико королевы холодный душ Шарко. Она завизжала и выронила большую супницу мейсенского фарфора. Ну, вот и ладушки… Теперь у меня есть шанс объясниться.

– Господи, какая я была дура…

– Я тоже хорош! Не переживайте, вообще-то никто не виноват, просто так нелепо сложились обстоятельства.

– Простите меня, лорд Скиминок! Я вела себя как…

– Не извиняйтесь, Ваше Величество, спасибо за то, что не убили сразу.

– И по заслугам бы! Заварил такую кашу, столько людей перебаламутил… – вновь нахмурилась Горгулия Таймс.

– У милорда был тяжелый день, его можно понять! – хором вступились мои ребята.

Все общество сидело за круглым столом в трапезной, пока слуги пытались навести хоть какой-нибудь порядок в раскуроченной гостиной. Королева и барон цепко держали письма, адресованные именно им, словно боялись, что если они их выпустят, путаница пойдет по новой.

– Значит, вы разрушили Зубы?

– До основания, – подтвердил я.

– Свершилось… – молитвенно сложила ручки Танитриэль. – С проклятием рода Ризенкампфа, столько веков угнетающего наш мир, покончено!

– Ну, не совсем…

Ее Величество напряженно замолчала.

– Не тяни, ландграф, говори прямо – кто ушел?

– Мисс Горгулия, от вас ничего не скроешь, – поклонился я. – Замок действительно разрушен, но мы не видели трупов Раюмсдаля и Зингельгофера. Может, они погребены под развалинами? Но я бы посоветовал объявить розыск. На всякий случай. И еще там было летающее старушечье лицо…

– Гнойленберг! – воодушевленно хлопнула себя по колену верховная ведьма.

– Вы знали бабушку Раюмсдаля?

– О, я о ней много наслышана! Она именует себя бабушкой, но на самом деле ей далеко за четыреста лет!

– Все женщины так или иначе скрывают свой истинный возраст, – философски улыбнулся Бесс.

– Гнойленберг была чуть ли не первой женщиной в их поганом роду. И наверняка последней. Дальше они плодились не как нормальные люди, а другим, страшно богомерзким, способом.

– Больше этого не будет. Лабораторию мы разнесли в щебенку. Если мои худшие подозрения оправдаются и принц все-таки жив, ему придется трудиться над наследником по общепризнанному методу.