Свирепый чёрт Лялечка

— Да ты что?! Он на красавиц перестал смотреть, а твои двойняшки, извини, очень даже наоборот.

— Не извиняйся. Сам же знаешь, что мои они только официально. Поэтому нельзя упускать никакой возможности. Чем Чёрт не шутит?

— Чёрти никогда не шутят! — Тут же вступила в разговор Лялечка. — Они все делают серьезно и кровожадно. Уж кому-кому, как не мне знать. Ведь на самом деле я…

Я бросил на нее предупреждающий взгляд. Она тут же наигранно всплеснула руками, сокрушенно покачала головой, после чего обоими ладонями прикрыла рот и исподлобья глянула на меня искрящимися веселым лукавством глазами.

Далдон тем временем подозвал одного из слуг и что-то прошептал ему на ухо. Тот хмыкнул, пожал плечами, но удалился выполнять распоряжение.

— И гляди, чтоб только одна вышла! Не то голову снесу! — Предупредил вдогонку царь.

Через пять минут все тот же лакей появился на верхней площадке лестницы и торжественно объявил:

— Царевна…рюся! — Первый звук имени принцессы он умудрился так скомкать, что не было ясно, «ф» это или «х». Наверное, он и сам не знал, которую из близняшек привел.

Произнеся это, слуга поспешил ретироваться в сторону. И как раз во время. Иначе был бы растоптан. Почти кубарем, грохоча словно стадо слонов, вниз скатилась наследница престола. Сделала несколько шагов и картинно остановилась на полдороги к столу. До этого сестер я видел только на портрете. Стало ясно, что художник сильно приукрасил действительность.

Воцарилась неестественная тишина. Даже Лялечка ничего не успела сказать, только промурлыкала: «И не накрашенная страшная, и накрашенная…» Было отчетливо слышно, как звякнула, упав на мраморный пол, оброненная Бабаем вилка. Султаныч едва слышно прошептал:

— Она…

С трудом поднялся из-за стола, сделал три неуверенных шага негнущимися ногами по направлению к царевне, после чего, взвизгнув: «Любимая!», оставшееся расстояние преодолел бегом и завершил рывок прыжком. Через мгновение он висел на шее свиноподобного создания, не доставая ногами до пола, и чмокал, чмокал, чмокал ее, перемежая поцелуи эпитетами: «несравненная» (если не учитывать свиней, то тут он был прав) и «единственная» (на этот счет он глубоко заблуждался).

Царевна, наконец-то сообразив, какое счастье ей привалило, обвела всех нас злобным взглядом, как будто запоминала на всякий случай, потом сгребла султаныча под мышку и покинула залу.

— Понял, Андрюшечка, как бывает? Вот так, нечаянно нагрянет и каждый вечер вместе с хрюшкой… А представляешь, если на ручки попросится? Так что побыстрей в меня влюбляйся. А чтоб тебе сподручней было, я к тебе пересяду. Рядышком буду.

Насчет пересаживания я не возражал. О чем бы мы с ней не разговаривали, все равно все заканчивалось Чёртями. Так что, после того как она устроилась рядом со мной, я первым открыл эту тему.

— А разве в Чёртей можно влюбляться? — Шепотом поинтересовался я.

— Вообще-то, нет. Но в меня можно.

— Это еще почему?

— А потому что я — Чёрт редчайшей породы. И по этому допускаются всякие исключения. Так и быть, расскажу тебе мою тайну. Я не обыкновенный Чёрт, а сумчатый! Вот. Хочешь, покажу?

Не дожидаясь моего согласия, Лялечка задрала майку и удивленно уставилась на свой плоский живот.

— Ой, пропала! Украли сумку. Наверное, в трамвае.

— В каком трамвае? — Я с трудом боролся с желанием рассмеяться.

— Конечно же в тринадцатом. Я на других не ездию.

— Ну, и врушка же ты, Лялечка.

— Ты заметил, да? Я и сама знаю. — Печально вздохнула Чёртовушка. — А что делать? Так положено. Я же Чёрт. А как прознают начальники, что я брехать перестала? Вмиг прогрессивки лишат. И тринадцатой зарплаты тоже. А кому я нищая бесприданница нужна? Вот, ты, Андрюшечка, возьмешь меня замуж без гроша в кармане?

— Ляля, ну ты же понимаешь, не в этом дело…

— Вот! Так и знала. Все говорят, что деньги — не главное. А на самом деле…

— Ох, Андрюха, удружил! — Тем временем искренне радовался Далдон. — Теперь свадебку отгрохаем, и, даст бог, сбагрю их обоих. По нашему плану.

Он заговорщически подмигнул мне.

— Не все так просто. Могут возникнуть некоторые религиозные противоречия.

Я попытался подготовить почву, перед тем, как раскрыть царю правду. Нельзя же было сразу объявить Далдону, что его возможный будущий зять — шайтанопоклонник. Но царь ничего не хотел слушать.

— Да, пошли они со своими религиозными противоречиями! Морковку им хреновую! Вот им всем!

Самодержец показал кому-то в пространство сжатый кулак с выставленным безымянным пальцем и спросил у Лялечки:

— Правильно я показываю?

— Нет. Оттопыривать надо средний пальчик. — Подкорректировала Чёртовушка.

Когда она умудрилась обучить царя неприличным жестам? Наверное, во время того первого ужина она не только рассказывала Далдону о далекой прекрасной Бразилии.

— Решено, свадьбе быть! — Продолжал упорствовать царь. — И чихал я на любые противоречия! Пусть он даже дьяволу поклоняется!