Свинцовый закат

Покосившись с опаской на окна директорского кабинета, заждавшиеся Костю хозяева его судьбы понижают тон и переходят на спокойный шаг. Со стороны и правда все выглядит как самая натуральная дружеская встреча. Куприянов уже догадался, кто из «закадычных приятелей» будет непосредственно препровождать его на «лобное место». Из их группы выступают двое наиболее велеречивых паяцев, чьи ухмылки больше похожи на шакальи оскалы, а визгливые голоса режут слух, как звуки бормашины. Все правильно: помнится, утром в туалете эта парочка также держала речь от всей их «сортирной» компании и первая же пустила тогда в ход кулаки. Что ж, значит, так тому и быть. «Жмоту», если честно, совершенно без разницы, кто в этой банде заводила. Сейчас Костя видит перед собой не людей, а лишь безликие силуэты наподобие оживших шахматных фигур. Две из которых, сами того не ведая, только что совершили необдуманный ход и подставили себя под удар.

Костя терпеливо стоит на месте до тех пор, пока неумолкающие трепачи не оказываются прямо перед ним. А потом, не дожидаясь, пока они перейдут от слов к делу, швыряет портфель в грудь того противника, который держится на полшага дальше своего приятеля. Швыряет несильно, ибо портфель – лишь отвлекающее оружие, а главное в этот момент появляется у Куприянова в другой руке. Спрятанный доселе в кулаке, наполовину сточенный деревянный карандаш выскакивает между средним и безымянным пальцем, будто коготь, и в следующее мгновение вонзается ближайшему противнику в левый глаз. После чего тут же извлекается Костей наружу и без промедления бьет в правый глаз «короля», который инстинктивно поймал брошенный в него портфель и еще не отшвырнул его на землю. Все происходит буквально на счет «раз-два-три», и когда мальчик выдергивает карандаш из глазницы второго врага, первый еще даже не начинает вопить. Куприянов же отбирает назад портфель и, держа руку с окровавленным карандашом перед собой, отскакивает к крыльцу.

Трое приятелей, топчущихся за спинами заводил, видят, что «жмот» набросился на них, и спешат было на подмогу. Но успевают сделать лишь пару шагов, после чего замирают на месте с выпученными глазами и отвисшими чуть ли не до колен челюстями. Один из них тут же падает на колени, содрогаясь от спазмов рвоты, другой ошарашенно пятится и, споткнувшись, падает, а третий начинает орать чуть ли не громче пострадавшей парочки, вместе взятой. Которая оглашает школьный двор таким диким ревом, что половина зрителей как по команде в ужасе бросается врассыпную. Оставшаяся публика застывает на подкосившихся ногах, будучи не в состоянии отвести глаз от залитых кровью лиц несостоявшихся экзекуторов, что как подкошенные оседают на асфальт и начинают кататься по нему с душераздирающими воплями.

А пионер и хорошист Костя Куприянов бросает на землю ненужное ему больше оружие и, отвернувшись от охватившего школьный двор безумия, не оглядываясь шагает домой…

– …Где я как ни в чем не бывало пообедал и сел учить уроки, – закончил Кальтер свою короткую драматичную историю. – Причем успел выучить их до того, как родители примчались с работы, едва им обоим сообщили о моем чудовищном поступке. И в эту ночь, и в последующие я спал как убитый, хотя мать и отец не сомкнули глаз от пережитого потрясения, наверное, целую неделю. И было мне тогда, напомню, всего двенадцать лет. Сопливый пацан, который без колебаний выбивает карандашом глаза своим обидчикам и при этом остается хладнокровным и полностью адекватным – можешь представить себе такое?

Я помотал головой.