Свинцовый монумент

- Этого я тебе не скажу. Как выбрались мы тогда из проклятой тайги да следователи души наши до отказу помотали, дал я себе зарок - туда ни ногой. И ничего об этом после не слыхал, и никого не расспрашивал. А само истинно место ну где-то там, в Ерманчете этом великом и грозном. Названий речек не помню, на тарабарском языке они там называются, счету им нет в горной тайге и все дружка на дружку похожи. Бурливые, светлые и холодные, в самую сильную жару от их воды зубы ломит. И всяких страшных болот тоже там хватает. Мой наказ, ребята, и вам: с тайгой никогда не связывайтесь. Жестокая она, лихая.

- Ну а кто от рождения в тайге, - заметила мать, - тем-то куда же деваться?

- Кто от рожденья волк, тому волком и быть, по-волчьи выть, - сухо сказал отец и бросил на стол чайную ложечку. - Не тайга бы эта в молодости, может, у меня и сердце нынче не болело бы!

- И не вспоминай, - миролюбиво попросила мать. - Пойди полежи. А горчишники я тебе все-таки прилеплю.

Она увела отца, кинув через плечо Андрею:

- Ты угольков, сынок, подсыпь в самовар. Придет Мирон, попьет горяченького.

Но Мирон не пришел и к наступлению темноты.

Андрей сидел на крыльце, прислушиваясь к каждому шороху. Редкие шаги, редкие голоса. На небе только отдельные три-четыре тусклые звездочки. А духота такая, что уши закладывает. Как от нее отцу тяжело!

Мать вышла, наклонилась, спросила:

- Андрюша, где же наш Роня? Может, тебе он сказал?

- Нет, ничего не сказал. "Погуляю", - ты слышала, - ответил Андрей. Опасаясь, как бы нечаянно не выдать брата, добавил беспечно: - Да придет, куда он денется! Дождусь его. Ложись и спи, мама.

Окончательно затихли все городские шумы. Теплый ветер с запахом горечи - у забора цвела полынь - шевелил волосы Андрея. Тучи становились плотнее, но дождя не было. Томила усталость. Завтра на работу. А ночь пошла на вторую половину. Мирона нет. Почему?

Андрей сидел и размышлял благодушно. При-дут!

Потом стал думать, что среди ночи сюда вдвоем они уже прийти не могут. Это неприлично. Значит, Мирон провожает Ольгу домой. А говорилось ведь не так. Почему все переменилось?

Время шло, а Мирона все не было. Разве позволит себе Ольга гулять чуть не до утра! И сам Мирон разве позволит это! Обидел кто? Навряд ли. Мирон силен и смел. Да и в городе спокойно.

Приоткрылась дверь из кухни. Мать в щелочку спросила шепотом:

- Пришел Мирон?

- Спит уже, - глухо откликнулся Андрей.

- Ну слава богу! - сказала мать. - А ты чего же сидишь на крылечке?

- Да разбудил он меня. Сейчас снова лягу.

Но не смог. Близилось утро. Мирон не пришел. Значит, все же что-то случилось. И вдруг леденящая мысль овладела Андреем. Как это было тогда у Катюши с Нехлюдовым? Какая-то неодолимая сила ведь привела его к ней в комнату, он не был еще тогда подлецом и сделался им, только не совладав с собою.

Что, если... Что, если... Он теперь уже знал, почему не пришел Мирон. И ему противно стало и страшно...

...Вторая, большая палатка, стоящая в некотором отдалении,

была почти не видна. Андрей Арсентьевич ее очертания, пожалуй,

только угадывал. Он не хотел и смотреть в ту сторону, когда сам

выходил под теплый моросящий дождь. А все-таки поворачивал голову,

словно бы ожидая оттуда душевной поддержки себе. И знал, что ее не

будет. Ни сейчас, ни тогда, когда наступит утро и придется всем

решать, каким же образом искать Дашу. Искать... Потому что сама она

найти их стоянку не сможет.

Тайга, тайга, в ней все не так просто. А между тем почему-то,

кроме него, никого это особенно не встревожило.

Зачем он ввязался в этот нелепый таежный поход? Ненужный

вопрос. Он не мог не принять в нем участия. И не оттого, что

компания составилась очень хорошая. А, наоборот, оттого, что в этой

компании оказался человек, которого он уже тогда не мог себе

представить рядом с Дашей. И он же первый, этот Широколап, Гера,

Герман Петрович, вечером с ухмылочкой заявил: "Ну и что? Отоспится

под елочкой. В другой раз будет умнее". Почти столь же спокойно

отнеслись к исчезновению Даши и супруги Зенцовы. Они видят в Гере

будущего мужа Даши, и если он не склонен к панике, чего же им

нервничать. Широколап вообще человек в походах бывалый и теперь,

что называется, тоже захватил власть в свои руки. Зенцовы слушаются

его беспрекословно. Кроме Даши, он всех моложе, сильнее, с

известным правом он мог вчера сказать: "Андрей Арсентьевич, тайгу

вы знаете, не спорю, но, извините, ваши года и ваше больное сердце

делают вас чрезмерно мнительным Физиологический закон. Еще раз

извините, но вам, по-моему, мерещатся медведи за каждым кустом. А

мы сюда ведь опустились на вертолете".

Вот так. Он, Андрей Путинцев, в свои сорок восемь лет

оказывается развалиной, пессимистом и трусом. Неважно, неважно,

пусть этот великолепный Гера говорит о нем что хочет. Но Гера

остановил все поиски. До утра.

Они, Зенцовы и Гера, спокойно спят под шум дождя в своей

палатке. Никто из них не вышел ни разу. А Даша где-то совсем одна в

тайге. Она так боится темноты...

4