Свинцовый бриз

Она нервничала, Игнат это чувствовал, более того, он догадывался, почему неспокойно на душе у женщины. Не складывалось у него ощущения запущенности на этой половине дома.

Белье, казалось, сорвали с кроватей совсем недавно. И на чемодане, лежащем на шкафу, ни одной пылинки. Вещи в шкафах как будто недавно перемешали, возможно, там под кучами были спрятаны мужские вещи из чемодана.

Но больше всего Игната настораживал запах табачного дыма и открытые настежь окна, чтобы проветрить помещение. Этот запах и заставил Игната вытащить из шкафа ворох вещей, под которыми действительно скрывались мужские вещи. Рубашка, футболки, в одном пакете чистое белье, в другом — грязное. Ремень, подтяжки, носки, электробритва, колода карт, авторучка, кепка, солнцезащитные очки, даже наручные часы. «Командирские», противоударные. И две пустые бутылки из-под «Столичной».

— От старого хозяина осталось? — спросил Игнат, осторожно взяв часы.

— Надо будет хозяйке сказать, — кивнула Горлова. — Бывшей хозяйке. — От волнения ее голос дал хрипотцу.

— А в чемодане у нас что?

Игнат потянулся за чемоданом, а Горлова сдала назад, вышла из комнаты и вдруг исчезла из вида. Игнат оставил чемодан и бросился за ней.

Горлова успела выскочить за порог, закрыть дверь, вставить ключ в замочную скважину, но провернуть его Игнат не позволил. Он рванул дверь на себя, Горлова бросилась бежать, тапочка слетела с ее ноги, и она остановилась, обессиленно опустив руки.

— Все, сдаюсь!.. Только я ни в чем не виновата!

— Рассказывайте.

— А что рассказывать? Ну, купили дом, только осваиваться начали, подходят двое, а где Юлия Николаевна, спрашивают?… Юлия Николаевна — старая хозяйка… — пояснила Горлова. — Мы, говорит, в прошлом году у нее отдыхали, нам понравилось. Ну а мне черненький Митя понравился, высокий такой, глаза синие, как море…

— Можно без лирики.

— Без лирики… — вздохнула Горлова. — Я без лирики не могу. Я эту лирику везде найду и как свинья в грязь… Я же не знала, что Гена в бегах.

— Значит, одного Геной звали, а другого Митей?

— Митя действительно здесь раньше отдыхал. И Юлию Николаевну знал, она приходила, узнала его, сказала, что хороший парень.

К дому подъехал милицейский «рафик», из машины вышли Селиверстов, криминалист со своим чемоданчиком.

— А где собака? — спросил Игнат.

— Я за нее, — буркнул Калинин.

— Зачем собака? — Следователь внимательно смотрел на Горлову.

— Да есть подозрение, что преступник жил здесь… Что скажет нам гражданка Горлова?

— Я же не знала!

— Что вы не знали?

— Что у них было оружие.

— У кого у них? — взбодрился Селиверстов.

— Митя здесь жил, — сказал Игнат. — И какой-то Гена.

— А фамилии?

— Не знаю. Я хотела попросить показать паспорта, но этот Митя так заболтал меня… Взгляд у него такой, что я будто до сих пор под гипнозом!

— И где сейчас этот Митя?

— Ушел!

— Куда?

— С Геной ушел. Я не знаю, что Гена там натворил, но это он во двор заходил. С пистолетом.

— С пистолетом?

— Митя как раз от меня выходил, увидел его, руками замахал. Куда тебя, спрашивает, черт несет? А Гена говорит, валить нам надо! Мол, менты на хвосте! И на пистолет смотрит… Ну, Митя спрашивать его не стал, схватил за руку и в чем был с ним ушел. Куда, не знаю!

— А почему вы мне об этом сразу не сказали? — спросил Игнат.

— Неужели непонятно? Влюбилась я в Митю! Он из меня душу вынул и с собой забрал!

— Комедию передо мной разыграли, маникюр этот… И в комнатах убрались, как будто и не было никаких жильцов, так?

— Да, убралась на скорую руку, — тяжко вздохнула Горлова. — Митя сказал. Сделай так, говорит, как будто нас здесь никогда не было… Ручку можете не осматривать, Митя ее рубашкой протер. И мне сказал в доме так же сделать… Я хотела, но потом думаю, а зачем это мне? Я же ничего противозаконного не делала!

— Но вещи вы тем не менее убрали. Окна открыли, чтобы помещение проветрить.

— А оно мне нужно, чтобы вы мне тут вопросы задавали! — парировала Горлова.

— Тем не менее, на вопросы придется отвечать! — Селиверстов не сводил с нее глаз.

— Да, я, конечно, отвечу!

— Вы видели пистолет в руке у Гены?

— Да, видела. Я так поняла, он отстреливаться собирался. А Митя увидел, зашипел, спрячь, говорит, пушку. Еще и придурком его обозвал. А он реально придурок! — вскинулась Горлова. — Золото пошел на водку менять.

— Золото?

— Да, кольца, серьги…

— Может, самородки? — спросил Игнат.

— Ну я не знаю…

— Но менять пошел на водку?

— А выпить захотелось!.. Ты, говорит, Митяй, кувыркаешься тут без меня, со мной в смысле, а я всухомятку сижу… Без меня в смысле… Короче, водка у него закончилась, скучно стало, он и пошел на золото менять.

— Вы видели эти кольца, серьги?

— Да нет…

— Гена вам о них говорил?

— Нет.

— Вы сами подумали, что кольца, серьги?

— Да.

— Вам золото не предлагал?

— Так я бы у него и не купила! Митя строго-настрого запретил. Гена, когда выпьет, сказал, дуреть начинает. Да я и сама это поняла. Как напьется, песни орать начинает, а Мите это не нравилось. Они тут тихо старались жить…

— Может, грабить кого-то ходили?