Свинцовые тюльпаны

Гость тяжело вздохнул, собираясь с мыслями.

— С главного… главное то, что меня семья уже не ждет, — в глазах молодого чиновника заблестели слезы. — Не успел я к ней.

Сергей Петрович слушал внимательно, не перебивая. О Тимуре Талдыбаеве, занимавшем высокий пост в Министерстве природных ресурсов, он слышал. И в основном от Охотника. В высохшем от горя мужчине с седыми висками, что в данный момент сидел напротив, трудно было распознать человека, который росчерком пера мог распоряжаться миллионами государственных средств.

— …У меня украли семью, — с трудом совладав с собой, продолжал Тимур. Кулаки его были стиснуты так, что кожа на «костяшках» натянулась и побелела. — Жену и сына. Убили няню. Сказали, что завтра убьют и их.

Голос его на последних словах дрогнул. Чтобы не расплакаться, он тяжело засопел, закрыл лицо руками.

— Кто «они»? — как можно мягче спросил Белкин. — У вас есть предположения?

Талдыбаев резко выпрямился:

— Ублюдки они, сволочи! Ребенка-то зачем? Твари!

Помощник консула дождался окончания выплеска эмоций и терпеливо, чуть ли не по слогам, повторил:

— Я разделяю ваше горе, но имел в виду не это. Вам известно, кто конкретно похитил ваших близких?

Тимур обхватил голову руками, как при зубной боли. Стал раскачиваться из стороны в сторону.

— Нет, имен я не знаю… Могу только предполагать… Уголовники какие-то… Жаргон у них блатной.

— А требования? Деньги?

Чиновник ненадолго замолчал, не решаясь раскрывать все карты. Потом медленно, с трудом подбирая слова, поведал Белкину то, о чем непрестанно думал все последние сутки.

— Речь идет о продлении лицензии на геологоразведочные работы. В Таласской области. У меня две заявки: китайцы хотят там бурить, и британская «NNT» намерена продолжать пользоваться участком, хоть и лицензия истекла. Формально должен быть конкурс. Но вчера мне позвонили и предложили конкурс не проводить… В обмен на жизнь Светочки и Вовки!.. — Молодой человек сделал паузу, справляясь с волнением. — Завтра я должен объявить о прямых переговорах с англичанами и о продлении их лицензии еще на десять лет.

— А к этому есть препятствия? — пожилой дипломат посмотрел с прищуром. — Может быть, стоит именно так и поступить? Пусть себе пользуются дальше… А?

Его собеседник стал похож на зверя, загнанного в угол. Болью и отчаянием светились его зрачки. Сергей Петрович, сухопарый и прямой, как статуя, продолжал жалить неудобными вопросами:

— Китайцы умеют договариваться, верно?

Тимур опустил глаза. Признаваться приходилось в большем, чем он рассчитывал. Но выбора у него не было.

— Да, умеют… Они… так скажем… заинтересовали меня и мое начальство. Отказать было невозможно, поймите! Тем более что британцы вели себя нагло, от них вообще ничего… э-э… хорошего не видели. Одни претензии.

Белкин поставил свой кофейный прибор на столик практически нетронутым. Откинулся назад и сложил руки на груди. В голове постепенно прояснялась ситуация, заставившая министерского работника, занимавшего едва ли не самое теплое чиновничье кресло, умолять о встрече. Выводы его были безжалостными, он швырял ими, не жалея.

— Дело — дрянь, господин Талдыбаев. На кону, как я понимаю, вопросы геополитические. Это очень плохо. Доказать связь бандитов с «NNT» у вас не выйдет…

— А толку что-то доказывать? — заорал тот, перебивая. И сразу же скис и будто сдулся, как резиновая игрушка с продырявленным боком. — Поздно уже. Я не могу ничего сделать. Даже если пошлю китайцев ко всем чертям, кому нужна будет моя подпись завтра? И моя лицензия? Ею можно будет подтереться в туалете.

Белкин уже слышал об отставке правительства и о прекращении работы ряда министерств и учреждений в связи с народными волнениями. Гость был прав. Революция зашла слишком далеко. Сейчас можно заключать любые договора, получать совершенно немыслимые лицензии и разрешения. Но легитимности у этих документов — ноль. Пока не сформируется новый кабинет министров, пока новые хозяева страны не поделят между собой портфели, ни одной выписанной бумажке доверять нельзя. Любую из них легко можно будет оспорить в суде. Причем суд на этот период — тоже субстанция, скорее, метафизическая.

— Вы правы. В данном случае от вашего решения мало что зависит, — Сергей Петрович сжал тонкие губы. — Ключевой вопрос — живы ли ваша супруга и сын на данный момент.

Мужчина вскочил с места, бледный, как национальный войлочный колпак. Злобно брызгая слюной, зашипел:

— Не смейте так говорить! С ними не должно ничего случиться, слышите? Не может такого быть! С ними все хорошо! Они обещали!

— Успокойтесь и сядьте, — сухо сказал Белкин. — Вы в моем доме. Не я просил о встрече, и уж тем более не я виноват в том, что случилось. Истерикой делу не поможешь.

Киргиз вздрогнул, как от щелчка по носу. Заиграл желваками, но подчинился. Сел.