Свинцовая метель Афгана

– Ты чего, в самом деле, – поддержал Локиса Колодеев и с некоторым трудом сформулировал на английском языке фразу о том, что, мол, гусь не боится, и ты, друг, не бойся.

Секонд-лейтенант с некоторым недоумением посмотрел на сапера, но ничего не смог сказать в ответ.

– Игорь, – сказал Локис, – надо бы фейерверк подготовить, на всякий пожарный, а? Чего-нибудь придумаешь?

– А чего думать? – удивился Колодеев. – Делов-то! Сейчас открою бензобаки, выпущу немного бензина. И хватит одной гранаты – будет очень большой костер.

– Достаточный, для того чтобы поджарить трех больших гусей? – с грустной иронией спросил Локис.

– Авось бог милует, – серьезно ответил Колодеев. – Помирать собирайся, а хлеб сей, так моя бабка говаривала.

– Ладно, живы будем – не помрем, – согласился Володя, хотя отчетливо осознавал, что шансов выжить в предстоящей заварухе у них практически нет.

В этот момент Беким уславливался с командиром наемников.

– Если рыжего добудете живым – всем бойцам по пятьсот долларов сверху, а на твой счет в банке в Карачи будет переведено пятьдесят тысяч. Но только если рыжий будет живым. Все остальные меня не интересуют – делайте с ними, что хотите. Ты меня понял?

– Очень хорошо понял, не сомневайся, – ответил командир пуштунов.

Через пятнадцать минут начался штурм. Силы были явно не равны, но, стремясь выполнить условие, поставленное Бекимом, главарь наемников решил сделать ставку на рукопашный бой, хотя, конечно, подавить сопротивление автоматным огнем и гранатами было бы гораздо проще. Под прикрытием беспорядочных выстрелов – было приказано стрелять поверх голов оборонявшихся – часть пуштунов с двух сторон стала накапливаться у зева пещеры, чтобы по знаку командира броситься туда с ножами.

Локис сумел вывести из строя точными выстрелами пять или даже шесть душманов, еще двое были на счету англичанина и Колодеева. Однако через какое-то время в поле его зрения не осталось никого из нападавших, кроме нескольких пуштунов, укрывшихся в камнях и ведущих вялый огонь из надежных укрытий. Володя разгадал нехитрый замысел врага и понял, что вот-вот враги хлынут с двух сторон в горловину пещеру, и их будет так много, что их вряд ли остановят автоматные очереди. Уйти в глубину пещер? Но тогда нельзя поджигать грузовики с наркотой, а значит, задание, ради которого они были посланы сюда, будет выполнено не до конца и их товарищи погибли зря. Значит, исход один – принимать бой. Последний.

– Игорь, – сказал он саперу. – Время пришло. Надо поджигать машины.

– Нет проблем, – спокойно сказал сапер и снял с пояса гранату.

– Послушай, лейтенант, – обратился Локис к англичанину. – У тебя еще есть возможность сохранить жизнь.

– Я не буду сдаваться в плен, – твердо ответил секонд-лейтенант, посмотрев в глаза десантнику.

– Принято, – ответил ему Локис, выдержав взгляд рыжего англичанина, и приказал саперу: – Давай, Колодей.

Сапер метнул гранату под грузовик, стоявший в глубине пещеры, и вслед за взрывом оттуда полыхнуло яркое пламя. Отступать было некуда – за спиной бушевал жаркий огонь.

…Рахматулло уже несколько раз ловил в перекрестье оптического прицела карабина, оставленного ему Локисом, голову Бекима, но тот перемещался, укрываясь за серыми валунами, а Рахматулло хотел стрелять наверняка. Но вот албанец, оставшись в одиночестве, – его охрана ушла вперед, – выглянул из камней, наблюдая за подготовкой к штурму, и в этот момент мальчик нажал на спусковой крючок. Приклад больно ударил в плечо, а в трубу прицела было видно, как дернулся албанец и его черная голова практически мгновенно покрылась красным, словно кто-то сверху вылил на нее банку томатной пасты.

– Ну что, щенок, попал? – спросил кто-то.

Рахматулло оглянулся и увидел обожженное лицо человека из отряда Насрулло. Именно в него мальчишка выстрелил в упор из ракетницы вчера в кишлаке. Рахматулло схватил карабин и хотел повернуть его в сторону душмана, но оружие было слишком тяжелым для двенадцатилетнего подростка. Ударом ноги Наджиб, в этого душегуба попал вчера мальчишка, выбил карабин из рук Рахматулло, а правой рукой ухватил за горло и поднял над землей. Хумайра, которую схватил товарищ Наджиба и закрыл ей рот рукой, с ужасом смотрела на эту картину.

– Ну что, щенок? Что мне с тобой сделать? – наслаждаясь предвкушением мести, спросил огромный таджик у задыхавшегося мальчишки.

– Отпусти его! Слышишь, отпусти! – выкрикнула Хумайра, которой удалось вывернуть рот из-под широкой лапищи бородатого смеющегося мужика, крепко державшего свою добычу.

– Отпущу, сучка, – оскалился на нее Наджиб. – Он уйдет к Аллаху, но не очень скоро. Сначала ему будет так же больно, как и мне. И даже еще больнее. А потом мы займемся тобой, собачья свинья. Сначала тебе будет очень хорошо, а вот потом очень плохо. Ты будешь визжать, как визжат все свиньи, но это тебе не поможет. Я тебе обещаю.

Верзила опустил посиневшего мальчишку и чуть ослабил хватку, Рахматулло, едва не потерявший сознание от удушья, шумно глотал воздух.