Свинья

Вот такой был рассказ. Неплохо для 19-летнего паренька из колледжа. Он специализировался на литературе в Сент-Джоне — колледже искусств в Аннаполисе, где он написал его, и рассказ, на самом деле, выиграл несколько незначительных литературных наград и был позже включен в толстую «Пингвиновскую» антологию под названием Лучшие новые американские писатели в 1970. К сожалению, леонардовский грант от ГСШМ[5] кончился годом ранее и ему пришлось покинуть кампус Сент-Джона. Но в течение следующих нескольких лет история застряла у него в мозгах и начала трансформироваться во что-то ещё, прямо как его творческие интересы были трансформированы. Как «писатель» в рассказе, Леонард начал видеть. Он был видящим. Он начал видеть Исповедника, как квази-литературный фильм. Он изучал кинозвёзд нашего времени и их шедевры. Также он изучал кино на технической основе. Внезапно Леонард обрёл цель в жизни.

— Я хочу снять фильм, — сказал он себе одним утром.

Множество людей делали независимые фильмы, и действительно давали хороший старт творческой карьере. Леонард знал, что у него есть все, что нужно, чтобы сделать фильм с беспрецедентным символическим значением.

Леонард знал, что у него есть все, что нужно, кроме одной вещи.

Денег.

Хотя по одному шагу за раз. Первым делом, он нашел работу — уборщиком — на Общественном Вещании Мэриленда, “Канал 22”. Это было предприятие, финансируемое за счёт налогов, расположенное на Хокингс-роуд в Дэвидсонвилле, Мэриленд, прямо напротив известной нудистской колонии под названием “Сосна” (eсли ещё кто-то хочет посетить нудистскую колонию, просто езжайте вниз по мэрилендской государственной Трассе 450 и ищите мигающую 780-футовую ТВ-башню; вы её не пропустите). Так или иначе, намывая студийные полы и вынося мусор за 1.55$ в час, Леонард смотрел сосредоточенными глазами за студийными техниками, учился их трюкам, а в свои нерабочие часы даже работал с указанными специалистами. Он учился создавать фильм, используя студийный парк автоматических процессоров. Он учился управлять камерой (хорошей камерой: серии “Canon Scoptic”, звуковыми моделями “Chinon” и “Beaulieus”!), светоустановками и большим профессиональным монтажным пультом класса “Sankyo”.

Тогда однажды ночью, он украл камеры, светоустановку и большой монтажный пульт “Sankyo”. Он был незамедлительно арестован Энн Эрундел, окружным полицейским, — их городская подстанция была расположена менее, чем в миле от “Канала 22” — и был незамедлительно осуждён за взлом, проникновение и кражу государственного имущества. Он получил 18-месячное заключение в Окружном Центре Задержания на Дженнифер-роуд.

Именно размышления о его будущем фильме помогли ему пройти через это. Леонард, будучи стройным, молодым, белым мужчиной без уличной смекалки, был очень позитивно принят в блоке "Д". Он был изнасилован с абсолютным смаком зэками с именами вроде «Кадиллак», «Стрелок» и «Тайром». В первую ночь заключения Леонард встретил своего сокамерника, ужасающего афроамериканского чувака с сияющей кожей, нулевым процентом жира, похожими на яблоки бицепсами и “афро”[6], как у парня из “Ironside”[7]. Имя этого парня было Джордж.

— Привет, я Леонард, — представился Леонард, предлагая руку для пожатия.

Жест остался безответным. Вместо этого Джордж ответил на приветствие Леонарда такими словами:

— Этой рукой, йо, я буду давать тебе пизды, сразу, йо, после ебли в жопу.

Джордж держал своё слово почти каждую ночь, и часто торговал использованием ануса Леонарда с остальными представителями населения государственной тюрьмы в обмен на сигареты.

— Ты мооояяяя сучка, — напоминал Джордж Леонарду в таких случаях. — Ты даёшь, йо, свою мальчикопизду и свой ротан тому, йо, кому я скажу, или я разорву тебя.

Леонард поверил ему и скоро стал “сучкой” в тюремном блокe. Его ректальный сфинктер акклиматизировался довольно быстро, и так же быстро Леонард научился исполнять отсос с похвальным уровнем умения.

— Йо, соси моя яйца, сучка, целиком!

Леонард не думал ни об акте, ни о вкусе, который часто следовал в головокружительном объеме. Вместо этого, отсасывая практически любой пенис, поставленный перед его лицом, Леонард размышлял о своем фильме. Он раскадровал каждый кадр в своей голове, подсчитал каждую сцену, каждый угол камеры, каждый световой эффект. Не успел он опомниться, как дело было сделано. И то же самое с анальным трахом. Легкомысленное равнодушие к акту несогласованной содомии поначалу его действительно изумляло. Во время самого первого душа Леонарда «в тюряге», он едва успел намылиться, как слоновий пенис полностью вошел в его толстую кишку.

— Что… что ты делаешь! — завопил Леонард.

— Осчастливливаю себя, — ответили на его вoпрос сзади.