Свиньи во тьме

Треск. Волна звука проносится по нашим рядам. Я толкаюсь в спину впереди бегущего. Наш клин продвигается сквозь строй зубастых. Копья впереди сделали свое дело. Свины отбросили их и взялись за топоры и мечи. Пока мы только давим, идя вперед, образовав неприступную стену щитов. Наш клин продолжает разрывать их строй. Спустя несколько секунд сталкиваются с врагом козлы и бараны. Щиты сшибаются. Редкие выстрелы. И пока еще хриплые полувсхлипы-полувопли обменивающихся ударами противников.

И вот вокруг нас нарастает шум. Лязг оружия, разрубаемой плоти. И самое главное – вопли убиваемых. Визжат по-щенячьи зубастые. Кровь хлещет в разные стороны. Я и мои парни внутри клина, мы еще не добрались до неприятеля. Мы давим – это пока наша основная задача. Псы и волки кидаются на нас отовсюду и получают топорами в морды и мечами в брюхо. Их пехота легко вооружена и не может сравниться с нашими доспехами. Наша ярость сильнее их ярости. Тут схлестнулись извечные враги – псовые и свиньи.

В следующим миг словно над головами прогремел гром. Это столкнулись на полном ходу кавалерийские массы с обеих сторон. Я не мог видеть, что там происходит, но потом мне сказали, что маневр свинов был повторен и рыцарями. Они притормозили при броске, обманув зубастых, и пустили вперед артиллерийский залп. Несколько сотен их всадников было сметено враз, и уже в эту ошеломленную вопящую толпу врезались бойцы Хрюка и Бодучего. Зубастые и их лошади вопили, зарубаемые мечами и секирами.

Две минуты рубки и продвижения. Три. Четыре. Пять. Все слилось в однообразную жестокую сечу. Наш клин стал идти медленнее. Покрытые кровью и кусками мяса, мы вынуждены были топтать трупы убитых псов.

Одни свины падали под напором врага, другие занимали их место. Когда дошла очередь до меня, я принялся работать топором со всем неистовством, на какое был способен. Нам приходилось тяжело. Центр у зубастых был самый плотный, и нам никак не удавалось расколоть его быстро. Слишком вязкая оборона. Проклятье! Но строй мы держали, показывая пример союзникам. Зубастые орали и визжали, стараясь избежать нашей беспощадной стали, проламывающей и плоть, и доспехи, но задние ряды не давали передним никуда отступить.

Вскоре клину пришлось идти по все увеличивающимся горам изрубленных трупов. В какой-то момент враг усилил нажим, стремясь отбросить свинов назад. На нас обрушились стрелы и камни. Мы встали, почти укоренившись в землю. Зубастые попытались перестроиться. Они падали на крови и внутренностях, спотыкались о трупы. Мы пустили в ход копья, которые принялись жалить псов поверх верхнего края стены щитов.

Сколько прошло времени, я не знаю. Кажется, мы достигли своей цели. Их центр дрогнул. Теперь надо было сделать еще один рывок.

По сигналу мы остановились. Шаг назад. Другой. Псы взвыли, решив, что мы отступаем, но наш маневр был запланирован. Где-то позади пушки перестроились, и теперь вжарили по центру войска зубастых, чтобы окончательно разорвать потрепанную нашей атакой массу. Мы прикрылись щитами. Расчет артиллерии был верным. Описывая высокие траектории, ядра ложились прямо в плотную массу зубастой пехоты. Ошметки полетели в разные стороны – руки, ноги, головы. Нас засыпало окровавленным мясом. Крик был такой громкий и страшный, что мы едва не глохли. Горшки с горючей смесью взрывались, брызгая на зубастых пламенем. Повалил дым. Вражеские пехотинцы метались в толпе, усиливая хаос. Воняло горелой плотью.

С ног до головы покрытый кровью, Полтинник сплюнул. Его шлем покрывали следы от ударов, перчатка на левой руке повреждена. Красные глазки свина блестели безумием.

– Ну и встреча. Ничего не скажешь – жаркая… – сказал Полтинник.

– Наши все на месте?

– Кажется, да, но Грязнулю я давно не видел.

Обстрел прекратился. В центре у зубастых возникла паника. Я увидел Цепня, размахивающего топором. Он давал нам сигнал к атаке.

С ревом мы ринулись вперед, и первый же натиск опрокинул и смел измотанные и дезорганизованные порядки вражеской пехоты. Наш клин понесло. Мы топтали зубастых и рубили их на земле, словно поленья.

Союзники только этого и ждали. По сторонам нашего клина шеренги баранов-копейщиков распахнулись, образовав глубокие ниши, из которых на отодвигающихся вбок зубастых обрушился огонь мортир, мушкетов и стрел. Это была бойня. Мы расстреливали их почти в упор. Месиво было невообразимое. Против такой атаки дезорганизованные зубастые ничего не смогли поделать. Они побежали. Побежали и мы, усеивая поле битвы новыми трупами.