Свиньи не смотрят на звёзды

Музыкант берёт последний аккорд, звук плавно угасает. Афоня подбегает к нему, крепко обнимает, бросает в шапку все деньги, что находит в карманах.

— Спасибо! Спасибо…

В этот момент Афоня словно просыпается ото сна. Только сейчас он понимает, что наступило лето, стоит опаляющая южная жара. Город полон туристов. И он, не думая больше ни минуты, отправляется к морю.

Каждая капелька необозримой бездонной толщи, казалось, хотела быть похожей на солнце, блистая в его лучах. Афоня скинул одежду, нырнул в теплые соленые волны. Вода, будто, смывала с него тяжесть, вымывала из него страх.

***

На следующее утро было паршиво, но определённо лучше, чем пару дней тому назад. Это было воскресенье, на работу только завтра. Пока валялся в постели, снова надвигалась апатия. Тогда Афоня встал, умылся, покурил и решил чем-нибудь заняться. Давно пора было сделать уборку. Он вымыл полы, посуду, вынес скопившийся мусор, принял душ.

К вечеру проголодался и решил что-нибудь приготовить. Именно приготовить, а не кинуть кружок колбасы на кусок хлеба. В старом буфете нашёл поваренную книгу, выбрал какой-то незнакомый салат и отправился в магазин. Придя домой, поставил что-то вариться, а что-то стал резать на досочке. Рука работала старательными, но пока неуклюжими, движениями. Из кастрюльки шёл пар, окна на кухне запотели. Афоня, словно в детстве, подошёл к мутному стеклу и стал рисовать пальцем. Нарисовал пальму и солнце над морскими волнами. Душа наполнилась спокойствием, он улыбался.

Еда была готова — Афоня порядком устал. Но это была приятная усталость. Эта усталость была куда лучше любой поддельной радости, типа опьянения. Получилось, на удивление, хорошо. Он поужинал и лёг спать, заснул быстро и крепко. Сегодня было, определённо, лучше.

***

Будильник. Работа. Тоска и тяжесть. Афоня ощущал бессмысленность своего пребывания там. Дома, вроде, тоже было пусто и одиноко. Но на работе жизнь невероятно сужалась и упрощалась. Казалось, то, что там делаешь, и есть твой предел. Простая физическая работа унижала его. И не из-за высокомерия или нежелания трудиться. Просто она растрачивала весь невероятный человеческий потенциал на вещи, пугающе простые и не требующие ничего, кроме пары отработанных движений рук и ног.

Автобус. Улица. Отличная погода. Ощущение лёгкости, предчувствие чего-то хорошего. Афоня отправился шататься по городу. Ближе к ночи одолела необъяснимая тревога — поплелся спать. Всё по новой.

С утра неожиданно пришла мысль, что хочется супа. Просто, вот, хочется и всё. Пока ехал в автобусе, выбирал, какого именно. Решил сварить «Госпачо», который видел недавно в поваренной книге. Весь день об этом думал, а после работы отправился в магазин, забежав домой только уточнить состав по книжечке.

Из кастрюльки манящий аромат, телевизор негромко поёт бархатистым голосом. Снова спокойствие. Снова крепкий здоровый сон.

***

Готовка нравилась ему всё больше и больше. Одновременно и простая, и сложная. Она — искусство, а в нём никогда не будет предела совершенству.

Афоня решил попробовать все блюда из поваренной книги. Почти всё свободное время он проводил на кухне. Прикупил посуды и готовил, готовил. Странно, он никогда не думал, что ему может понравиться стряпание пищи. А теперь оно стало как для других охота или рыбалка.

***

Готовка очень похожа на музыку, на игру слаженного оркестра.

На пюпитре лежит открытая поваренная книга. Кухня затихает. На столе — продукты и посуда, всё ждёт начала. И вот, тишину нарушает первый звук — щелчок газовой конфорки — словно взмах дирижёра. Затем не спеша вступают инструменты. Ритм отбивает нож, режущий овощи; басом на огонь встаёт чугунная сковорода; восходящим легато трещит кипящее масло; печальным фальцетом звенит ария — маэстро репчатый лук. Всё в темп друг другу, строго по нотам, но, всё равно, по-своему. Звуки в удивительной гармонии сливается в контрапункт — симфонию готового блюда. После небольшого затишья — аплодисменты — вилка с ножом. На душе торжественный покой. Концерт удался.

***

Когда каждый день возвращаешься к раковине грязной посуды, то понимаешь, что на земле ничего не бывает навсегда. Результаты трудов призрачны и мимолётны. Блистающие и скрипящие от чистоты приборы не больше чем через час станут жирными и грязными.

Раньше Афоня ненавидел мыть посуду. А теперь это воспринималось, как неотъемлемая часть готовки. Чтобы приступить всегда приходилось себя заставлять, а в процессе всегда оказывалось, что это не так уж сложно и неприятно. Со временем получалось всё легче и быстрее. Даже начало нравиться. Была в этом какая-то медитативность. Разум расслаблялся, руки делали всё сами, привычными плавными движениями. Афоня, когда мыл посуду, чувствовал что-то вроде гармонии со всем миром. Мыть, чтобы пачкать, пачкать, чтобы снова мыть. Инь, за которым всегда следует Ян.