Свидетельство Лабрюйера

— И все же ты требуешь невозможного! Что ж, это твое право… Значит, так, — повторил он. — Записывай: на телеграфном бланке с анонимным текстом имеется очень приличный отпечаток пальца исполнителя.

— Понимаю.

— Я называю его исполнителем, а не автором. Это могут быть разные люди. Это тебе известно.

— Известно.

— Прехарактернейший завиток на большом пальце окрасился чернилами, которыми исполнен текст. Ясно? — Ему ничего не стоило пуститься в пространные объяснения по поводу индивидуальности пальцевых узоров и их классификации, по которой завитковые, или попросту круговые, делятся на три группы в зависимости от их внутреннего строения и расположения дельты. Но на этот раз он отказал себе в удовольствии. — Такой же завиток присутствует на бутылке.

— Ты молодец!

— Таким образом, налицо совпадение совокупности…

— Понимаю.

Закончил эксперт неожиданно:

— Действуй. — В трубке послышался отбой.

— Есть что-нибудь? — спросил Сабодаш.

— Исполнитель анонимки, — Денисов поправил телефонный шнур, — лазил в ячейку Туляниновой, передвинул шампанское. Следовательно, он выкрал вещи…

— Любопытно.

— Если учесть, что он же совершил кражу портфеля на Казанском вокзале…

С началом движения электропоездов населенность вокзала еще больше увеличилась. Поток пассажиров следовал в основном в одну сторону — в Москву; из Москвы электрички отправлялись наполовину свободные. Часть приезжавших скапливалась в пригородных залах, ожидая, когда откроют метро, другая растекалась по всему вокзалу.

Увидев в толпе Денисова, Тулянинова ни о чем не спросила, будто о чем-то догадывалась либо подозревала. Возбуждение ее прошло, ей хотелось спать. Ее соседи — военные, на которых Денисов еще раньше обратил внимание, — оживленно разговаривали.

— Хоть бы ночь скорее закончилась… — вздохнула Тулянинова.

— Когда Павел звонил по телефону из Красного Лимана, — спросил Денисов, — вы были с ним?

— В кабине. Рядом.

— Все слышали?

— У него не было тайн от меня.

Денисов предпочитал расспрашивать исподволь, по «широкому фронту», так, чтобы Люда не могла ни о чем догадаться.

— Никто его ни о чем не просил?

Тулянинова пожала плечами.

— Я слышала только то, что говорил Павел! — Она задумалась. — В основном он звонил к себе на работу.

— А домой?

— Каждый вечер. Он живет с бабушкой, она души в нем не чает, вспомнила Тулянинова. — Секретарша у них тоже Людочка, Павел в основном с ней разговаривал. Один раз — с заместителем начальника управления Геннадием Аркадьевичем… Моего дядю тоже зовут Геннадием.

— Дядя живет в Красном Лимане?

Она покачала головой.

— В Кривом Роге, на шахтах.

— Он знает о свадьбе?

— Знает. — Тулянинова была сбита с толку, не пыталась анализировать вопросы, которые Денисов предлагал. — Он поздравил нас, выслал восемьсот рублей на свадьбу.

— Почтой? — спросил Денисов.

— Телеграфом. Мы ведь уезжали…

— А деньги? Тоже в ячейке?!

Она сделала неуловимое движение, проверяя.

— С собой. Жить придется пока с бабушкой Павла, потом вступим в кооператив…

У него больше не было вопросов: Тулянинова рассказала обо всем, что знала. Денисов подумал о том важном, что должно было связать воедино полученную информацию.

«Начать с анонимки… — Он отвернулся, взглянул сквозь стеклянную стену, за ней был такой же „аквариум“, только еще более огромный, с зелеными и красными огнями подсветки. — Писавший сидел ночью в опустевшем почтовом отделении, вырисовывая букву за буквой на телеграфном бланке…»

Денисов представил сухое, высвеченное беспощадно-ярким светом помещение почты — пористый потолок, кабины междугородных телефонов-автоматов. В течение полутора часов, когда поток людей иссякнет, телеграфистки ведут бесконечные разговоры, красятся и ухаживают за ногтями. И только одна из них — что дежурит в зале, по другую сторону невысокого барьера — наблюдает за посетителями.

Он снова извинился перед Туляниновой:

— Ждите меня тут.

Очередную волну пассажиров несло с перрона к выдавшемуся далеко вперед входу в туннель. Несколько уборщиков с ломиками и скребками прошли мимо, возвращаясь после ночной уборки путей: через короткое время ожидалось прибытие астраханского.

По дороге в почтовое отделение Денисов по рации вызвал Антона.

— Закажи еще раз Донецк…

— Снова Шульмана? — спросил Сабодаш.

— Проверь его по адресному бюро. Проживает ли?

— Может, позвонить по месту работы Павла? В МИД?

— Не надо пока… Тулянинова просила.

— Я не понимаю насчет Шульмана. Ты считаешь, что Тулянинова могла напутать?

— Объясню потом.

В почтовом отделении у окошка снова толпилось много людей, столько же сидело за столиками. Под потолком беззвучно кружили пропеллеры вентиляторов.

Служебным проходом Денисов прошел мимо стрекочущих аппаратов внутрь, к старшей по смене.

— Здравствуйте.

— Здравствуйте, коли не шутите… — Старшая улыбнулась. На почте не признавали официальностей.

— С вечера не присел! Шутки… Кто у вас дежурил ночью шестого?

— На аппарате или в окошке?

— В зале.

— Обязательно надо?

— Непременно.

— Придется сказать. — Старшая смены взглянула в график. — Кожухова Тоня. Да вы знаете ее — высокая такая, расфуфыренная.

— В зеленом пальто?