Свидетели войны. Жизнь детей при нацистах

Люди понимали, что победа отодвигается все дальше. Многие, несомненно, думали, что Германия потерпит поражение. Другие считали, что война зайдет в тупик и постепенно сойдет на нет. Многие продолжали надеяться, что западные союзники согласятся заключить сепаратный мир с Германией и, возможно, даже присоединятся к возобновленному крестовому походу Рейха против большевизма. Но мало кто ожидал краха Германии на Восточном фронте, и когда он случился, это немедленно сказалось на моральном состоянии общества. В противостоявших британцам и американцам областях Саара и Рейна начали набирать силу пораженческие настроения. В городах появилось новое приветствие и прощание, заменившее все реже встречавшийся гитлеровский салют: «Bleib übrig» («останься в живых»), сардонический фатализм, в надписях на стенах иногда сокращаемый до «BÜ». Хотя так было не везде [47].

3 февраля Берлин пережил самый тяжелый авианалет за всю войну. Дым и пыль создавали причудливую игру света на затемненных улицах. Но даже тогда, когда в результате одного налета погибло 3000 человек, находились желающие повторять старые лозунги, помогавшие им в похожих обстоятельствах раньше. «Durchhalten (держаться) – самое бессмысленное слово, – возмущалась Урсула фон Кардорф в конце этого долгого дня. – Разумеется, они будут держаться, пока все не погибнут, – другого выхода просто нет». Согласно донесениям вермахта, все разговоры в столице вращались вокруг Восточного фронта, террористических авианалетов, недостатка средств противовоздушной обороны и обещанного нового немецкого оружия. Люди собирали доступные им обрывки сведений о ситуации с продовольствием, нехватке угля и положении военной промышленности, пытаясь вывести собственную оценку общего положения страны. Они обвиняли в затянувшейся войне тех, кто предал доверие фюрера, а некоторые даже предполагали, что если бы не эти люди, то война, возможно, уже была бы выиграна. Жители Берлина по-прежнему больше всего хотели услышать «положительные факты». «Каждое сообщение об успехе, даже небольшом, оказывает благотворное действие, – обнаружил вермахт. – Хотя многие рассуждают так, будто войну нельзя выиграть, люди, как правило, продолжают надеяться на перемены к лучшему». Появились новости о том, что дипломатические представительства других стран покидают столицу. Балансируя между надеждой и страхом, многие женщины не могли решить, что им делать: вывезти своих маленьких детей из города или оставить их рядом с собой [48].

Летом и осенью 1944 г. Геббельс написал для немецкой нации предсмертное слово. Так же как Гиммлер во время первого смотра фольксштурма в 131-ю годовщину Битвы народов под Лейпцигом, Геббельс обратился к войне против Наполеона и идее всеобщего народного восстания. Но, в отличие от Гиммлера, он решил привлечь внимание к теме исторического поражения и продемонстрировать нации ценность всеобщей жертвы. Рука Геббельса отчетливо чувствуется в фильме Файта Харлана «Кольберг», стоившем вдвое больше, чем обычная высокобюджетная цветная кинолента, с массовкой из десятков тысяч солдат, матросов и лошадей. Осада Кольберга в 1807 г. закончилась победой французов, однако фильм Харлана должен был показать, как из этого поражения рождается дух нового сопротивления. Мэр Кольберга Неттельбек, местный уроженец, заявляет прусскому командующему генералу фон Гнейзенау, что он «скорее согласится быть погребенным в руинах, чем сдастся», и поднимается с колен только после того, как легендарный прусский генерал отвечает: «Вот что я хотел услышать от тебя, Неттельбек. Теперь мы можем умереть вместе». В фильме не раз звучат написанные в 1813 г. слова поэта-патриота Теодора Кёрнера, которые сам Геббельс произнес в кульминации своей речи о «тотальной войне» в феврале 1943 г.: «Теперь, люди, вставайте – и да грянет буря!» Для премьерного показа фильма 30 января 1945 г. был символически выбран заблокированный в Ла Рошели немецкий гарнизон. Геббельс не подозревал, что к тому времени сразу несколько прусских городов окажутся в осаде. Когда 18 марта Кольберг капитулировал – продержавшись, в отличие от Кенигсберга, Позена или Бреслау, менее двух недель, – Геббельс убедил издателей не сообщать эту новость в ежедневном бюллетене вермахта, чтобы не испортить пропагандистский эффект фильма. Хотя немногие немцы успели посмотреть во время войны эту картину, ее главное послание – самопожертвование и смерть как высшее проявление героизма и чести – отличалось большой продуманностью [49].

Моральное состояние немцев было неодинаковым не только в разных регионах, но и в разных возрастных группах. В начале 1945 г. у Рут Рейманн закончилась бумага для дневника, но она решила, что альбом в стиле ар-нуво, который ей подарила тетя, слишком хорош, чтобы портить его собственными банальными подростковыми переживаниями. Вместо этого она приклеила на первую страницу фотографию фюрера, запечатленного в горах в момент вдохновения, а напротив написала самое красивое стихотворение, которое знала, – «Молитву» Германа Клаудиуса: