Свидание в морге

— Похоже, организованная банда. Родители ребенка богаты?

— Говорят, его отец стоит полмиллиона долларов.

— Мне надо с ним поговорить.

Он у себя в доме, но он болен. Что же касается матери ребенка, то она, скорее всего, сейчас в моем офисе. Это не слишком далеко отсюда.

— А письмо о выкупе?

— Полагаю, оно у них дома.

— Прежде всего надо заняться этим письмом. Нам удавалось опознавать преступников по стилю их писем. Конечно, это далеко не всегда удается, но начинаем мы все же с этого.

Он поправил запонку на манжете рубашки и посмотрел на часы. На мгновение мне показалось, что он сейчас предложит мне сверить наши часы.

— Три часа двадцать минут, — сообщил он. — В путь! По дороге вы сообщите мне некоторые детали. Сюда я вернусь позже.

Мы вышли. Лужайка перед Домом правосудия содержалась в образцовом порядке, и запах свежескошенной травы приятно щекотал ноздри. Форест, казалось, таких вещей не замечал. Он слушал меня, и мне казалось, что у него в голове есть специальная кассета, на которую он записывает все, что я говорю, и которую можно потом перемотать и проверить каждое сказанное мною слово.

Глава 9

Мы добрались до моей конторы в тот момент, когда Энн уже запирала дверь. Я представил ее Форесту.

— А миссис Джонсон? — поинтересовался я. — Она уже уехала домой?

— Да. Я обещала ей приехать чуть позже. Ее нельзя оставлять одну. Насколько я поняла, у нее здесь нет ни родных, ни близких друзей.

— Вы очень добрая девушка, Энн, — сказал я.

Она закусила губку и неприязненно посмотрела на меня.

— Большего я сделать для нее не могу.

— Не прихватите ли вы меня с собой, мисс Дэвон? — спросил Форест. — Мне бы хотелось осмотреться на месте.

— Разумеется, мистер Форест.

Неожиданно Энн обратилась ко мне:

— Гови, я хотела бы поговорить с вами наедине.

— Прямо сейчас?

— Да, если у вас есть время.

— Прошу не торопиться из-за меня, — сказал Форест. — Раз я уже здесь, я хотел бы ознакомиться с делом Майнера. Оно ведь у вас?

Энн провела нас в приемную и принесла дело Майнера, после чего увела меня в мой же собственный кабинет.

Я устроился за своим столом, а она осталась стоять, заложив руки за спину.

— Боюсь, — начала она, потупив глаза, — что вы потеряли ко мне доверие после той небольшой ссоры с Зейфелем, свидетелем которой вы были.

— Какая чушь, милая Энн. Все как раз наоборот, По правде говоря, я уже начинал думать, что вам вообще не свойственны никакие эмоции и что вы интересуетесь только служебными делами.

— Честно говоря, я очень ревнива… Но я совсем не это хотела вам сказать.

— Не сомневаюсь в этом.

— Я его люблю.

— А я даже не знал, что вы с ним друзья.

— А мы вовсе не друзья. Я не принимаю ни того, что он делает, ни вообще жизни, которую он ведет. Он же и всерьез меня не принимает. Но я полюбила его с. того дня, как он здесь появился, с самого первого февральского дня.

— С февраля?

— Да, он тогда занимался делом Майнера и приходил за какими-то сведениями. Вас тогда не было в городе, а Алекс завтракал. Мы стали с ним болтать, а потом он пригласил меня на стаканчик вина. С тех пор мы стали встречаться.

— Но ведь это не преступление! К чему же такая конспирация?

— Он не хочет, чтобы об этом узнала его мать. А я не хотела, чтобы знали вы.

— Почему?

— Потому что я стыжусь своей любви. Иногда я его презираю и даже ненавижу. Ведь его интересуют только деньги и положение в обществе. Ну как уважающая себя женщина может любить такого человека? А забыть о нем я не могу. Я о нем даже ночами мечтаю. Что это со мной делается, Гови?

— Без сомнения, это первая любовь. К тому же запоздалая. Но, как гласит поговорка, лучше поздно, чем никогда.

— Вы просто смеетесь надо мной!

— Напрасно вы так думаете. Признаюсь, вы меня удивили, но отнюдь не шокировали, если вы этого опасаетесь. Мужику пора жениться, да и вам самое время подумать о замужестве.

— Вы считаете, что у меня есть шанс? А я так не думаю. Он только и ждет смерти старого Джонсона, чтобы жениться на его вдове.

— Ну, вы преувеличиваете. Он просто избалованный маменькин сынок, и умная женщина способна помочь ему преодолеть недостатки. Он же не виноват, что он такой, его просто плохо воспитала мать. Ее и следует винить.

— Вы правы, я видела их вместе. Он напоминал большого кота, готового замурлыкать, как только мамаша его погладит. О, как я его иногда ненавижу!

— Да?

Она отвела взгляд, потом в ее руке оказался носовой платок, и она шумно высморкалась.

— Прошу простить меня, Гови. Я совсем не хотела говорить вам обо всем этом. Вы сами спровоцировали меня на это.

— Так-так, можете называть меня теперь Торквемадой.

— Нет, правда. На самом деле я хотела сказать вам одну очень важную вещь. Мне хотелось сказать вам об этом раньше, но я не решилась. И все время спрашивала себя, что же это со мной происходит…

— Послушайте, Энн, успокойтесь! — строго сказал я. — Говорите же наконец, я вас слушаю.

— Я уже видела этого человека. Ну, этого… который сейчас мертв.

— Где?

— С Ларри Зейфелем… Я боялась вам об этом сказать.

— Продолжайте. Когда это было? Недавно?