Свидание в Брюгге

Ассистент перетянул руку резиновым жгутом, выступила вена. Эгпарс кивнул Оливье и показал глазами на шприц.

— Ну, теперь мой выход, — сказал Дю Руа.

Эгпарс отступил к Роберу и скрестил на груди руки, а тот оцепенел в напряженной позе, не в силах побороть утробный страх, который внушило ему действо, само по себе не страшное и вполне будничное.

— Ему вводят внутривенно раствор несдоналя, — пояснил ассистент. — Он применяется довольно часто в медицинской практике.

В рот больному вложили пластмассовую трубку, пальцем левой руки Оливье нажал на вену, отчего она еще больше взбухла, и ввел в нее иглу. Большим пальцем он медленно подвигал поршень в цилиндре. «Рыбак» вздрогнул и замер. Оливье взглянул на деление, у которого, остановился раствор.

— Ноль пять, — сказал он.

— Ему достаточно малой дозы, — откликнулся Эгпарс.

Одна назойливая мысль сверлила Робера: эта процедура напоминала «гуманное умерщвление» и ассоциировалась с другими сеансами того же порядка, и тут тоже «жертве» был отрезан путь к бегству. «Электрический стул — доступен каждому!»

«Рыбак» заснул.

Второй ассистент подкатил к нему аппарат и приложил к его вискам обернутые в замшу и соединенные, наподобие телефонных проводов, электроды, — больной сразу стал похож на телефониста в обмороке. Эгпарс подошел к аппарату, подвинул рычаг реостата. По телу пациента прошла легкая дрожь. Потом он снова стал недвижим. Робер только сейчас понял, почему к одному пациенту приставлено столько санитаров: они должны были держать его.

— Слабовато, — сказал Эгпарс и еще немного подвинул рычаг, сила тока увеличилась. Больной вздрогнул и слабо вскрикнул.

Трое детин в белых халатах всем своим телом навалились на подопытного. Робер наклонился к нему, увидел белок закатившихся глаз. Кроткое лицо «рыбака» исказилось, как в судороге. Санитар энергичным движением обеих рук массировал ему живот. Больной стонал. Узаконенная пытка. Именно это и привело в ужас тех, кто был первым свидетелем процедуры. Они увидели только одну ее сторону, уподобясь тем чувствительным зрителям корриды, которые не умеют проникнуться пафосом боя и замечают лишь вспоротый живот лошади. Тело больного сотрясал бушующий в нем ураган. Один из санитаров выругался.

Часы отстукивали секунды. Робер видел приступы эпилепсии. Электрошок давал схожую картину, но только менее «зрелищную», как любят говорить медики.

Санитар положил на лицо больному дыхательную маску. Послышалось шипение. Постепенно лицо его из серого стало ярко-розовым, как у куклы. Под маской раздалось какое-то бульканье, Робер не сразу понял, что это храп и что больной спит. Однако он все еще был неспокоен, то и дело просыпался, дергался, вскрикивал, но вот наконец заснул глубоким, крепким сном.

Эгпарс приподнял веко спящего, похлопал его по щекам. Тот сладко спал и громко храпел во сне.

— Следующего!

Оливье, чуточку скосив глаз, обычным своим жестом потер руки у самого носа, санитары схватили в охапку первого больного, обмякшего и отяжелевшего, и перенесли его на другую кровать, предварительно вынув у него изо рта трубку.

— Это чтобы они не поранились во время судорог. А то прежде случалось, что больные прикусывали себе язык.

Он спал безмятежным младенческим сном.

Вошел следующий — молодой художник, что ненавидел своего отца. Он узнал и эту комнату, и эту аппаратуру. Презрительно скривив рот, молодой человек снял очки, и без очков лицо его сделалось по-детски беспомощным. Он лег на освободившуюся кровать, вытянулся на спине, закрыл глаза и больше не шевелился. Унизить себя протестом? Нет, этого они от него не дождутся.

И «машина» начала второй оборот. Сперва укол, — ассистент, делавший его, гораздо дольше Оливье возился с веной, — потом трубка, электроды, реостат. С этим пациентом Эгпарс справился быстрее, чем с предыдущим; и снова шок, и вот уже за работу взялись санитары — неустанные роботы. Несколько раз по телу больного прошла судорога, оно выгнулось. Но внезапно мышцы расслабились, будто перерезали нервы — приводные ремни. Поступление кислорода возобновилось. Пульс ровный. И обмякшее тело перенесено на соседнюю койку. Теперь спят двое больных.

Третий на очереди — Счастливчик.

Он, как всегда, смеется.

— Все в порядке, доктор, мы в выигрыше. Мы выиграли войну. А это главное.

Ему пришлось помочь, потому что он не понимал, что от него требуется, и все смеялся. Он слабо реагировал на электрический разряд, и вскоре его уложили рядом с двумя первыми.

Робер чувствовал своей спиной этих странных сновидцев.