Свидание у Сциллы

Морис, директор Сциллы, подошел и спросил, все ли в порядке. Мессин поблагодарил его. Форткаст выискивал ошибки в счете. Я посмотрел на часы, делая вид, что забыл о срочной встрече, и поднялся. Клаус тоже встал, за ним и все остальные. Поль Мессин надел зеленый плащ (цвет, как талисман, тоже от предка) и протянул ледяную руку. Форткаст оплачивал счет. Лефур приблизился ко мне.

– Поговорим снова о замысле. Ты мне расскажешь о секрете? А?

Я кивнул. Клаус ждал у дверей. Он обнял меня.

– Наконец-то ты меня послушался. И вот ты опять на коне. – И громко добавил: – Завтра увидимся!

Его глаза искрились жизнью. Он отодвинул тяжелую портьеру Сциллы и вышел. Занавес упал, и Клаус исчез.

Это последнее воспоминание, которое я сохранил о нем. Было это три дня назад. Клаус умер в тот же вечер, незадолго до полуночи.

А до этого был прекрасный полдень, майская пятница, на пороге выходных. Выходя из ресторана, я чувствовал удовлетворение. Устный экзамен выдержан. Оставалось главное: весь роман или почти весь был у меня в голове. Не хватало знаменитой тайны, но зачем беспокоиться? Надо забыть о Мессине, Клаусе, о других, освободиться от давления и лелеять свои мысли. Постепенно история покорится. Чтобы она упала в руки, надо дать ей созреть. Нуждаясь в укромном местечке, я выбрал террасу кафе в квартале Одеон. Заказал чай, спросил, где находится телефон. Разумеется, внизу, в конце лестницы, пахнущей жавелевой водой. Я проверил свой автоответчик. Был только один звонок от Ребекки, пресс-атташе издательств Мессина: «Позвони мне». Я позвонил. Она мой друг. Ее доверие смягчило болезненность критики, которая разнесла в пух и прах мою последнюю книгу. При каждой нашей встрече она размахивала статьями, убеждая меня, что оценки положительные. Одурачить меня не удалось, но Ребекка не хотела, чтобы я ссорился с критиками. Однако я тоже читал прессу.

Поистине волшебный день: телефон Ребекки был свободен. У нее было три минуты, две из которых, она плакалась на жизнь. Остальное время Ребекка сетовала на трудности работы и на критиков, читающих только других критиков, тогда как работы все больше и больше, а печатают Бог знает кого и все быстрее и быстрее. Несмотря на все, ей отказали в стажере. Таким образом, Ребекка находится в средоточии неописуемого беспорядка, что окончательно нарушило ее душевное равновесие. Ребекку заточили в насквозь прокуренную комнату, где гибнут ее зеленые растения, а утешает только одна мысль, что однажды она заберет их, громко хлопнув дверью, и смоется из издательских джунглей и от дикарей, мечтающих содрать с нее шкуру.

– Но я звонила тебе не за этим. – Она вздохнула. Я догадался, что приготовлено кое-что эффектное.

– А зачем? – Я знал: Ребекка ждет, что я проявлю нетерпение.

– Кристиан Уисклос звонил. Он в восторге от твоей книга. Ты приглашен в его передачу на будущей неделе. Станешь знаменитостью. – Ребекка расхохоталась. – Я это знала! Я всегда верила в тебя. – Действительно, день волшебный, потому что добрые вести сыплются, как. из рога изобилия. – Постарайся быть в форме, – закричала она. – Никакого сплина. Я хочу тебя видеть блестящим, полным идей.

Я уверенно подтвердил:

– А я такой и есть! Я снова начал писать.

– Прекрасно, – захохотала Ребекка. – Роман?

– Дьявольская идея. Скоро созрею.

– Поужинаем сегодня у меня. Подготовим твое выступление у Уисклоса. – И замолчала. Почти надолго. Вся ее жизнь – разговоры. – Расскажешь мне о будущей книге?

Я почувствовал бескорыстный дружеский интерес. Она беспокоилась обо мне.

– Заметано, – согласился я. – Ты будешь моим доверенным лицом.

Мне было так хорошо, что я взлетел по лестнице. Ребекка меня выслушает, поможет с романом, и никаких проблем. Вот сейчас я и придумаю, почему издатель убил автора, а вечером предложу ей мою тайну в подарок.

Прежде чем вернуться на место, я купил в киоске журналы, те, что читают и с начала, и с конца, и с середины: фотографии, заголовки, сплетни, несколько фраз. Иногда я задерживался на пикантных деталях в статьях о грешках известных людей, частенько отвлекаясь то на велосипедиста, то на ребенка в коляске, то на пешеходов. Я совершенно отрешился от происходящего вокруг.

Я предложил журналы девушке, которая пила газированную воду за соседним столиком. Она поблагодарила, отключила свой мобильный телефон и протянула руку. Я счел это знаком заинтересованности. На девушке было платье в цветочек и, когда она переворачивала страницы, груди под платьем двигались вместе с маргаритками на ткани. Ее обнаженные плечи и легкий пушок на руках ласкал теплый ветерок. Я посмотрел на рисунок карибского браслета, украшавшего ее правое запястье, заглянул в глаза девушки. Глаза были цвета карибского неба.