Свидание с Рамой

— До следующей встречи, — проговорил Хедрон и тотчас же растаял. Олвина покоробило. Принято было, если вы встречались с человеком, проецируя себя, а не во плоти, дать это понять собеседнику с самого начала.

Вполне возможно, что все это время Хедрон преспокойно сидел дома — где бы он ни был, его дом.

Пробираясь к центру города, Олвин все раздумывал над тем, что сказал ему Хедрон о Диаспаре и его социальной организации.

Странно было, что ему до сих пор не встретилось ни одного человека, который был бы неудовлетворен своим образом жизни.

Диаспар и его обитатели были созданы в рамках какого-то одного всеобъемлющего плана и существовали в совершенном симбиозе.

6

Джизирак неподвижно сидел среди вихря цифр.

Первая тысяча простых чисел, выраженных в двоичном коде, который использовали во всех арифметических операциях с тех самых пор, как был изобретен компьютер, в строгом порядке проходила перед ним. Джизирак не был математиком, хотя порой любил потешиться мыслью, что принадлежит к их числу. Все, что он мог, — это блуждать среди бесконечной череды математических загадок в поиске каких-то особых соотношений и правил, которые могли бы быть включены в более общие математические законы более талантливыми людьми. Он мог обнаружить, как ведут себя числа, но не мог объяснить — почему.

Он установил матрицу всех возможных чисел и запрограммировал свой компьютер так, что тот мог нанизывать на нее простые числа, подобно бусинам на пересечениях ячеек сети. Джизирак делал это уже не одну сотню раз и прежде, но так и не добился какого-нибудь интересного результата. Но он был заворожен тем, как простые числа были разбросаны — по-видимому, без какой-либо закономерности — по спектру целых чисел.

Когда раздался мелодичный звонок сигнала, стена чисел заколебалась, цифры расплылись и Джизирак вернулся в мир реальности. Он сразу узнал Хедрона и не слишком обрадовался его визиту. Джизираку не нравилось, когда его отвлекали от заведенного жизненного порядка, а Хедрон всегда означал что-то непредсказуемое. Тем не менее он вежливо приветствовал гостя.

— Мне бы хотелось поговорить с вами относительно Олвина. Насколько я понимаю, вы — его наставник… — начал Хедрон.

— Верно, — ответил Джизирак. — Я все еще вижусь с ним несколько раз в неделю — так часто, как ему этого хочется.

— И как по-вашему — он способный ученик?

Джизирак задумался: ответить на этот вопрос было непросто. Отношения между учеником и учителем считались исключительно важными и, в сущности, были одним из краеугольных камней жизни в Диаспаре. Эристон и Итания посвящали воспитанию Олвина не более трети своего времени, и они сделали все, что от них зависело. В обязанности же Джизирака входили наиболее серьезные аспекты всего обучения Олвина. Считалось, что названые родители должны обучить ребенка, как вести себя в обществе, и познакомить его со все расширяющимся кругом друзей. Они отвечали за характер Олвина, Джизирак — за его интеллект.

— Мне довольно трудно ответить на ваш вопрос, — проговорил Джизирак. — Разумеется, с интеллектом у Олвина все в порядке. Но многие вещи, которые, казалось бы, должны его интересовать, полностью остаются за пределами его внимания. С другой стороны, он проявляет болезненное любопытство к моментам, которые мы обычно не обсуждаем между собой…

— Например, к миру за пределами Диаспара?

— Да… Но откуда вы знаете?

Хедрон мгновение колебался, размышляя, насколько он может довериться Джизираку.

— Это догадка, — сказал он.

Джизирак устроился поудобнее в глубине материализованного им кресла. Ситуация была интересна, и ему хотелось проанализировать ее со всей возможной полнотой. Ему бы стоило предвидеть, что в один прекрасный день Олвин познакомится с Шутом, и все предсказуемые последствия этого знакомства.

— Будет полезно, — молвил Джизирак, — если мы станем откровенны друг с другом. Мы оба знаем, что Олвин — Неповторимый, что он никогда прежде не существовал в жизни Диаспара.

Очень может быть, что вам легче, чем мне, догадаться о последствиях этого факта. Я сомневаюсь, что хоть что-то из происходящего в городе может быть абсолютно не запланировано, поэтому и в сознании Олвина должна заключаться какая-то цель. Достигнет ли он один этой цели, какова бы она ни была, мне неизвестно. Не знаю я и того, хороша она или дурна…

— Допустим, она касается чего-то, что лежало за пределами города?..

Джизирак терпеливо улыбнулся: Шут мило пошутил, что от него и ожидалось.

— Я уже рассказал ему, что там… Он знает, что за пределами Диаспара нет ничего, кроме пустыни. Отведите его туда, если можете. Вдруг вам известен путь наружу… Когда он увидит реальность, это, наверное, позволит излечить некоторые странности его сознания…

— А скажите-ка мне, Джизирак, — неожиданно задал вопрос Шут, — знает ли Олвин, что он — не первый Неповторимый?

Казалось, что Джизирак был поражен услышанным и даже уязвлен.

— Мне следовало бы догадаться, что уж вам-то это известно, — печально ответил он. — Сколько Неповторимых было за всю историю Диаспара? Десять?

— Четырнадцать, — тотчас ответил Хедрон. — Не считая Олвина.