Связанные прошлым

Я был напряжен, так было всю ночь и все утро. Наконец в зал вошли Пьетро и Инес, и раздались аплодисменты. Я не присоединился. Пьетро собственнически обхватил рукой талию Инес, а Инес прижалась к нему, ища его близости и защиты, когда сила всеобщего внимания обрушилась на нее. Она высоко подняла голову, несмотря на легкий румянец на щеках. Она взглянула на Пьетро без тени страха, и он ответил ей обожающим взглядом. Когда он заметил мое внимание, выражение его лица разгладилось, превратившись в абсолютное спокойствие. Он коротко кивнул мне, и я ответил тем же, потому что один взгляд на мою сестру сказал мне, что он обошелся с ней так, как она того заслуживала. Возможно, предательство Наряда ради моей сестры в конечном итоге будет иметь свою цену, но я был готов заплатить.

Инес — первая девушка, ради которой я предал Наряд.

Но это было только начало.

ВТОРОЕ ПРЕДАТЕЛЬСТВО

12 лет спустя

Данте

Я взял Карлу за руку и прижался губами к костяшкам ее пальцев. Ее кожа была мертвенно-бледной, дыхание затрудненным, болезненным… я поднял глаза и увидел, что она смотрит на меня усталыми, печальными глазами.

— Мне очень жаль, что я никогда не смогу подарить тебе детей.

Я покачал головой, коснулся ее щеки и поцеловал в сухие губы.

— Карла, все это не имеет никакого значения.

— Все это часть Божьего плана, любовь моя.

Я ничего не ответил. За все эти годы вера Карлы ни разу не передалась мне, как бы она ни старалась. Я не был верующим, теперь еще меньше, чем когда-либо. Если бы Бог существовал и это был его план, я бы никогда его не простил.

— Не надо… не сердись. Не позволяй этому поглотить тебя.

Я бы отдал ей весь мир. Но это не то, что я мог обещать. Гнев уже кипел в моей груди, готовясь выплеснуться наружу.

— Помолишься вместе со мной?

Я взял ее руки в свои, кивнул и опустил голову. Прошептанные молитвы Карлы отражались от моего растущего отчаяния. Карла была всем хорошим в моей жизни. Она противопоставляла себя мне. Без нее… кем бы я стал?

* * *

Морфий был недостаточно силен, чтобы сделать часы бодрствования Карлы терпимыми — если только врачи не вводили ей так много, что она находилась почти в состоянии комы.

Я держал ее за руку, когда она всхлипывала, ее лицо было очень худым. Мало кто из моих врагов страдал от моих пыток так сильно, как Карла в последние дни своей жизни. Это было нечестно. Ничто не могло заставить меня поверить в обратное.

— Знаю, что самоубийство это грех, но я хочу, чтобы все это закончилось. Просто хочу, чтобы это прекратилось, — она судорожно сглотнула. — Я больше не могу… терпеть.

Я замер. Я знал, что это только вопрос времени, когда нам придется попрощаться, но слова Карлы бросили мне в лицо суровую реальность происходящего.

Я поцеловал ей руку.

— Это не совсем самоубийство, если смерть приходит через мою руку, любимая.

— Данте…

— Я совершал и похуже.

Это была ложь. Это сломало бы последнюю человеческую часть во мне, но если кто и стоил такой жертвы, так это Карла.

— Ты уверен?

В прошлом она бы спорила со мной, декламировала библейские отрывки, взывала к добру во мне. То, что она даже не попыталась, показывало, насколько все плохо.

Я молча кивнул.

— Ты можешь застрелить меня. Будет быстро и легко для тебя.

Ничего из этого не будет легким. И я никогда не опозорю Карлу, убив ее так, как убил бы проклятого предателя.

— Не беспокойся об этом. Завтра все будет кончено, и ты окажешься в лучшем месте.

Я не верил ни в Рай, ни в Ад. Если бы верил, наше прощание было бы вечным.

* * *

Этот вечер был последним, который я провел с Карлой.

Когда я подошел к кровати, Карла слабо улыбнулась. Она знала, что я собираюсь сделать, и в ее глазах светилось облегчение. Я не обсуждал с ней детали этого дела. Она всегда предпочитала оставаться в неведении относительно жестоких сторон жизни. Я сунул руку в карман брюк и вытащил шприц с инсулином. Лег на кровать рядом с Карлой и погладил несколько прядей ее мягких волос. Сероватые пряди смешивались с морщинками вокруг ее глаз и рта: следы ее борьбы с этой демонической болезнью. Битва, которую она проиграла.

— Все в порядке, — прошептала она. — Ты обретешь новое счастье.

Я ничего не сказал, потому что каждое слово могло либо огорчить Карлу, либо оказаться ложью.

Трясущимися руками я приготовил шприц. Руки, которые всегда были тверды, что бы ни произошло. Но не сейчас.

— Я люблю тебя, Данте.

Я судорожно сглотнул.

— Я люблю тебя и всегда буду любить только тебя, Карла.

Она сжала мою руку с грустными глазами и слегка кивнула.

Глядя ей в глаза, я воткнул шприц ей в руку. Прежде чем сделать ей укол, я обнял ее и поцеловал еще раз. Через несколько секунд после укола Карла потеряла сознание, и, держа ее в объятьях, ее дыхание остановилось.