Святые Спасения

— Срань господня. Пятнадцать тысяч рас захвачены в плен?

— Едва ли их столько, — заметил Юрий.

— Откуда, черт побери, тебе знать?

— Человеческая раса не вместилась бы в один корабль–ковчег; нас слишком много. И даже таким высокомерным ублюдкам, как оликсы, требуется некоторая избыточность. Так что они, пожалуй, распределили каждый плененный вид по двум или трем ковчегам…

— А что так мало? — вскинулся Алик. — Почему не по десяти или почему бы им не запихнуть пять рас в один корабль? Почему…

— Эй, успокойся–ка, ладно? Все это только «что, если». Ну, давай скажем — пять. В качестве отправной точки. Значит, предположим, что на каждую расу выделено пять ковчегов. Это, получается, дает нам три тысячи разных видов инопланетян.

— следуТри тысячи прерванных эволюций, — безжизненно произнесла Джессика. — Три тысячи рас, лишенных будущего. Три тысячи разрушенных судеб. Неважно, какая у вас этика; это кольцо — величайшее преступление, которое только можно совершить в этой вселенной.

— Думаешь, и ваш народ там? — спросила Кандара.

— Вы мой народ, — отрезала Джессика с несвойственной ей яростью. — Но мои создатели, неаны? Да, один из тех кораблей наверняка стал тюрьмой для тех из них, кто не сбежал вовремя.

Юрий чуть не улыбнулся, заметив, как покраснела от неловкости Кандара.

— Джессика попала в самое яблочко. Оликсы делают свое черное дело очень долго. Может, сотни тысяч лет, а может, и много больше. Им требуется время, чтобы распространиться по всей галактике. От этой звезды до края не добраться одним прыжком.

— Значит, мы должны сказать спасибо за то, что там не больше трех тысяч? — спросила Кандара.

— Спасибо тут ни при чем. Думаю, вся ситуация слишком серьезна, чтобы подходить к ней эмоционально. Нам нужно придерживаться фактов.

— Наблюдать и двигаться дальше, да? — вставил Каллум. — И не принимать близко к сердцу?

Может, остальные и не уловили сути — но только не Юрий.

«Он еще не забыл Сави и Загреус. Сто лет, черт возьми».

— Как сказал Алик, у нас есть работа, которую нужно делать. Работа на результат. И нам нужно сосредоточиться на этом.

— Конечно. Конечно, ты прав.

В следующие часы «Спасение жизни» изменило курс, поднявшись из плоскости эклиптики, чтобы замедлить ход и выйти на полярную орбиту вокруг газового гиганта. Когда они приблизились, состав кольца стал абсолютно ясен. Действительно, все объекты были кораблями–ковчегами, хотя размеры их и варьировались. Большинство, благодаря магнитному эффекту носовой волны, приобрели собственный флюоресцирующий ореол, более яркий и фиолетовый, чем вызолоченное мерцание газового гиганта под их орбитой.

Пока они маневрировали, идя на сближение, проскальзывая в большую брешь в кольце, «Спасение жизни» тоже успело украситься нимбом. И потеряло длинный хвост бурлящего пара, который тянулся за ними, когда они летели сквозь туманность.

Юрий чувствовал, как возвращается удовлетворенность единого сознания, оживляя его мыслительные процессы, — то самое самодовольство, которое оно утратило, когда они подали Сигнал. Теперь оно было среди своих, обменивалось приветственными мыслями с другими добившимися успеха кораблями–ковчегами, уже устроившимися на отдых на вечной орбите накопления. Подтверждение паломничества, совершенного в крайне сложных обстоятельствах. Корабли–ковчеги в кольце ценили и понимали, через что пришлось пройти «Спасению», — больше любого наружного единого сознания. Больше тех, кто еще не проявил себя.

«Суки», — подумал Юрий.

За уютными мыслями, пропитавшими все кольцо, маячило нечто огромное, объединяющее их всех: полное сознание. Сумма всего, чем были оликсы. Любящий проводник, направляющий их судьбу, пока они не прибудут к концу времен.

— Жрец–вождь, — негромко сказал он.

— Эй, — объявила Кандара. — Она вернулась.

— Кто?

— Странная квинта.

Юрий вызвал данные с сенсорных кластеров ангара. Теперь, с уходом всех транспортных кораблей, ангар казался гораздо просторнее, чем во время их путешествия к анклаву. Он словно смотрел на неподвижную голограмму: густое переплетение похожих на корни труб, цепляющихся за каменные стены и потолок, с чахлыми веточками и вялыми листьями. Змеящиеся полосы биолюминесцентных клеток, встроенных в кору, освещали пространство ровным оранжевым светом, изгоняющим тени.

Ангар не изменился с тех пор, как масса обслуживающих созданий и бронированных квинт обшаривали его в тот день, когда «Еретик–мститель» покинул ковчег, совершив обреченный маневр побега. Только один раз после этого заглянула и медленно обошла помещение какая–то квинта.

Теперь она вернулась.

— Что она делает? — спросил Каллум.