Святые отцы и учители Церкви

В Иисусе Христе две полных и совершенных природы — Божественная и человеческая, — различность которых отстаивают все каппадокийцы (с особенной же силой Амфилохий). Правда, только человеческой природе Иисуса свойственно «неведомое для нашей природы рождение от Девы», «в самом рождении сохранившей нетленность». Но это все же человеческое рождение: Бог повелел — природа повиновалась (стр.127 сл.). Как произошло во Христе соединение Божества с человечеством и что это за соединение, — сказать невозможно. Оно не превращение одной природы в другую и не исчезновение тварности в Боге: Бог не изменяется, и докетизмом спасение не обосновано. Но это и не простое сосуществование — не «соприкосновение» или «смешение», скорее уже «срастворение», хотя и не «слияние», предполагающее образование чего–то нового вместо исчезающих природ. Это — «истинное и нераздельное единение», «точное единство» и, так как принцип его не в природах, «единство по Ипостаси».

«Единосущное — тождественно, иносущное же нет… Поэтому, хотя в силу неизреченного единства обе природы — единое, они — единое не природно. Итак, Христос имеет две природы, но, истинно познаваемый в них, — единое только Лицо Сыновства». Однако «мы утверждаем, что само приявшее страдания тело, срастворенное с Божественною Природою, вследствие этого срастворения сделалось тем, чем была приявшая его Природа», т. е. обожилось, хотя и не по сущности. «Вследствие срастворения с беспредельным и безграничным оно не осталось в своих пределах и свойствах», но, подобно опущенной в море капле уксуса, утратило свои естественные качества (т. е. тварную ограниченность) и растворилось в море Божества. Оно стало бессмертным светом, Господом, не переставая, впрочем, быть тварным. Таким образом, «Божество, которое существовало прежде всех веков и во веки пребывает, и не нуждается в рождении, — вдруг, став единым человеком, является вместе с ним при рождении».

Из понимания Григорием отношения между временным миром и сверхвременным Богом (стр.122), как и по аналогии связи между душой и телом (стр.127 сл.), следует, что здесь нет никакого опространствления или овременения Бога. Нет здесь и унижения Творящего все; напротив — высшее явление Его силы и благости. Тление и смерть Человека, чрез него вошедшие в мир, были искуплением его греха. Но для действительности этого искупления необходимо было, чтобы чрез Человека же смерть умерла. Только таким путем возвращалась к жизни и усовершалась, обожалась человеческая природа. И Христос пришел в мир, чтобы победить смерть: «не по причине рождения последовала Его смерть, но, наоборот, ради смерти принято рождение». «Должно было свершиться возвращение всего естества от смерти. И потому, как бы простирая руки к лежавшему и для сего приникнув к трупу, Христос настолько приблизился к смерти, что коснулся омертвления и собственным телом Своим начинает воскресение естества, Своею силою восстановив человека».

Подобно тому, как все мы по естеству нашему — общники Адама (стр.127 сл.), стали мы все «общниками Христу по телу и крови». И раз вся человеческая природа «как бы одно живое существо, — воскресение части распростирается на все, по непрерывности и единению естества передаваемое от части целому». Поэтому (Ириней — Мефодий — Афанасий): «как один воскрес, так и десять, как десять — так и триста, как триста — так и тысяча». И смерть побеждена во всем и везде. — Христос посетил «сердце земли», — «дабы сокрушить там великий во зле ум и просветить тьму, дабы смертное поглощено было жизнью, а зло, по истреблении последнего врага — смерти, превратилось в ничто», т. е. разоблачилось: раскрыло сущность или, вернее, бессущность свою. На Кресте спасается мир, ибо Крест четырехчастен и от средины распростирается во все стороны, в этой средине сопряженные. Распятый на нем «все связует и сообразует с Собою, различные природы приводя Собою в единое согласие и устроение» (ср. стр.126 сл.). «Всяческая тварь к Нему обращает взоры, окрест Него стоит и через Него делается сама с собою связною, ибо Он связует горнее с дольним и то, что по сторонам, друг с другом».

Об этом уже говорил ап. Павел, «тайноводствуя народ эфесский». И не следует смущаться, что доныне грех еще не исчез. — «Когда змию нанесут удар в голову, не сразу вместе с головою умирает и хвост; но — хотя голова и мертва — хвост все еще одушевлен собственною своею раздражительностью и не лишен жизненной силы. Так — можно видеть — и пораженный смертельным ударом порок еще тревожит жизнь своими остатками».

По таинственному замыслу Божьего домостроительства совершилось Боговоплощение, когда исполнилась мера зла и болезнь достигла предела; и не мгновенно, а постепенно болезнь преодолевается.