Святые отцы и учители Церкви

9. В отличие от Оригена Григорий признает единичность и конечность мира, который спасается и будет спасен, несмотря на падение человека (232). Но и Григорий признает несколько планов в бытии мира (232–233). Сюда относится учение его о загробном бытии и адских муках, которые являются вечными не в абсолютном смысле этого слова: Григорий верит в спасение всего мира и даже павших ангелов (233–236).

10. После исполнения мира и воскресения всех в индивидуальных их телах Сын Человеческий будет судить мир, и по очищении и восстановлении всего будет Бог «всяческим во всяческом» (237–238).

XII. Исход святоотеческого богословия

1. Учение св. Григория Нисского – одно из высших индивидуальных осмыслений христианства. Но его должно отличать от учения самой Церкви. Учение Церкви развивается как вселенское и получает свое определение на вселенских соборах, причем четыре последних посвящены главным образом уяснению Христологии. Твердым основанием Христологии является догма о Христе как совершенном Боге и совершенном человеке, выраженная как учение о совершенном ипостасном единстве во Христе двух природ, или естеств, и двух воль. Но именно это учение, обосновывающее жизнь, знание и спасение, и представлялось трудным для понимания, что и вело к попыткам истолковать его или в монофиситском, возвращающем к савеллианству и гностицизму духе, или в духе несторианском, родственном арианству. Разрешение проблемы оказалось затрудненным усилением аристотелизма, упадком богословского творчества и церковными распрями (239–243).

2. Основоположником монофиситства надо считать Аполлинария Лаодикийского (243–244). Противниками аполлинаризма выступили представители новой антиохийской школы, сами частью склонившиеся к разделению во Христе Бога и человека, что и было по существу новой формой арианства (245). Антиохиец, патриарх Константинопольский Несторий связал проблему с учением о Богородице и встретил отпор со стороны Евтихия, будущего главы монофиситов, и ев. Кирилла (245–247). Вмешательством ев. Кирилла Александрийского было на Эфесском Соборе утверждено Православие; но примыкавшие к неправильно понимаемым ими отдельным определениям Кирилла евтихиане в борьбе с антиохийцами, главой которых был бл. Феодорит Кирский, дошли до учения о единой природе, или монофиситства (247). Осужденные Халкидонским Собором монофиситы смягчили свое учение, превратившееся через посредство Севира в монофелитство, или учение об одной воле и одной энергии во Христе, осужденное VI Вселенским Собором 680–681 г. (248–250).

3. Этот период характеризуется извне последним расцветом языческого новоплатонизма (250), в самом же христианстве – появлением на грани V и VI веков сочинений, приписываемых Дионисию Ареопагиту (251–252). Автор их завершает противопоставление христианства гносису и языческому новоплатонизму. Различая «катафатическое» и «апофатическое» богословие, он раскрывает учение о совершенном непостижимом Божестве (251–254), обнаруживающемся в Троице как первообразе всего существующего. Через десять «первоисточных причин» возникает причаствующий Богу тварный мир, начало и конец движения которого есть Бог. Так идея творения из ничего связывается с идеями Богопричастия и теофании (254–256). Вместе с тем получает дальнейшее развитие учение о зле как о несущем (256), и весь мир предстает в виде стройной, движимой Любовью иерархии, которая распадается на «небесную» и земную, или «церковную». Но основой и началом иерархии является Богочеловек Иисус Христос, нисшедший до смерти крестной и положивший начатой нашему обожению (257–258).

4. Идеи «Ареопагитик» были уяснены, развиты и введены в систему христианского богословия ев. Максимом Исповедником (258). Он раскрывает окончательно понятие теофании и Богопричастия, средоточием всего тварного бытия поставляя Божественную Любовь (260). Этой Любовью и причастием ей объясняется все тварное движение (260–261). Однако относительная и потому временно-пространственная тварь отпала от Бога, сосредоточившись на себе. Она двинулась через наслаждение к смерти и распалась на пять подразделений (261–262). Только воссоединение распавшегося Иисусом Христом делает возможным обратное движение и спасение (262). Христос в единой Божественной Ипостаси соединяет две природы и две воли, преображая человеков и делая их истинными сынами Божьими по благодати (263). С защитой двух воль во Христе и связаны исповедническая жизнь и мученическая кончина св. Максима (264–267).