Святые бастарды

А там был жуткий Акинфеев, которого молва рисовала продавшимся дьяволу и жрущим по утрам младенцев. Впрочем, так же молва и Петра Алексеевича малевала, а царя Еремей видел на строительстве пристани, когда смотрел, как корабли через Неву ходят, – статный государь, хотя и сутулится иногда, гневливый, но и отходчивый.

Близко мужика, конечно, никто бы не пустил, но и издалека все было видно.

Не дьявол Петр Алексеевич, а человек. Авось и Акинфеев окажется не огнедышащим чудом.

– Ну, тогда дам пару уроков, – Еремей вдруг понял, что Феофан облегченно вздохнул, словно разрешил для себя какую-то неприятную проблему. – Чтобы с оборотнями не пустой головой бодаться. Во-первых, любят они, чтобы называли их «маах'керу» – запомнил? Потом еще повторю. Во-вторых, не все оборотни – волшебники. То, что они перекидываются, – часть природы их, а не волшба.

В-третьих, чтобы они с тобой разговаривать перестали, просто соври им единожды. Дипломаты из оборотней не ахти какие, зато бойцы выносливые. Обмануть их можно, и некоторые этим пользуются, но – до первого раза, когда ложь выплывет.

Далее покажу я тебе, как можно чужую волшбу разрушить и как от удара магического защититься, но источника у тебя нет, поэтому волшбой пользуйся с опаской и только когда совсем выхода другого нет…

– Идут, тутти-ту, – голос Мажа прервал сон Иво. – Оригинально идут, тутти-там!

Иво осмотрелся – в предрассветных сумерках он не сразу понял, кто идет – вокруг почти никого не было. Спешила куда-то девчонка лет тринадцати, вдалеке яростно обсуждали что-то двое стариков, видимо измученных возрастной бессонницей, да выгуливал серо-черного волкодава высоченный полный мужик в плаще.

Это и были Атаниэль и Вереск. Шли они небыстро, будто бы действительно «выгуливались», при этом элохим прихрамывал на левую ногу.

– Машина в минус, тутти-ту, – с огорчением констатировал Маж. – Только вчера купили. На такси ездить дешевле получится.

Иво, еще не окончательно проснувшись, встал и тут же чуть не упал – ноги затекли. Перед тем как свернуть во двор, Вереск оглянулся и сдержанно гавкнул, показывая Атаниэлю, что опасности нет.

Босые, с ластами в руках, Иво и Маж увидели оборачивающегося к ним элохим. Друга было не узнать – и не столько из-за длинной царапины через всю щеку, сколько из-за выражения лица.

Атаниэль осунулся, словно разом постарел лет на десять, а оптимистичное обычно лицо было мрачно. Подойдя вместе с Вереском к альву и человеку и едва кивнув им, элохим тут же отвернулся.

– Что случилось, тутти-ту? – спросил Маж. – Что-то с Трориэлем?

– Сейчас придем, расскажу, – бесцветным голосом ответил Атаниэль.

Спрашивать у Вереска что-либо было бессмысленно, так как, будучи в облике пса, он ничего сказать не мог. Иво перебирал варианты, в худшем из них получалось – Трориэль мертв, из-за двух элохим между «Ложей Петра и Павла» и Исаакием начинается война, и все это ставится в вину Атаниэлю.

Вереск пропустил всех в прихожую, а сам задержался в коридоре и вошел уже в своем обычном облике. Снял с несопротивляющегося Атаниэля плащ, под которым обнаружилось много чего. Бронежилет с полудюжиной дырок в ткани; окровавленная плотная рубашка под ним; две кобуры с пистолетами – одна под мышкой, другая на поясе, разошедшиеся по шву штаны; и сидящий между броником и рубашкой за пазухой элохим щенок.

– В общем, на самом деле ничего страшного не произошло, – хриплым голосом сообщил Вереск, кутаясь в гигантский для него плащ. – Я получил несколько пуль и чуть не умер, но выкарабкался. Отлежусь пару дней и буду в порядке. Трориэль получил пулю в горло и какое-то заклинание в спину, броник поплавился, машину в утиль, сам он жив и, насколько я понимаю, уже в больнице. Мы сдали его тетушке Атаниэля, он дышал более-менее уверенно.

Атаниэль молча отпер дверь в мансарду, прямо в грязных ботинках прошел через все помещение, по дороге опустив на пол щенка, и скрылся в туалете.

– Если все нормально, то что с ним? – кивнул вслед удалившемуся элохим Иво.

– Потерял веру в себя, – проворчал Вереск. – Он думает, что это он втянул меня и Трориэля в это предприятие, да, в общем, и вас тоже. Там был момент, когда мы ехали со скоростью под сто, машина горела, я лежал вообще без дыхания, весь в крови, а Трориэль дышал, – но так, что лучше бы этого никому не слышать. Трориэль всем телом на газ давит, Атаниэль пытается одной рукой руль дер-жать, другой до тормоза дотянуться и при этом еще на дорогу смотреть… И вот в этот момент он вдруг громко так говорит: «Я убил своих друзей и не имею права жить».

– Атаниэль, тутти-ту? – поразился Маж.