Святы и прокляты

— Время уже позднее. Я думаю, что мы ещё немного опишем возвращение отлучённого императора и отправимся спать. Надеюсь, я не утомляю вас, ваше высочество? — рассказчик вежливо поклонился Анне.

— Нет, что вы, что вы! — на хорошеньком личике девочки блуждала счастливая улыбка. — Расскажите ещё что-нибудь о золотоволосом короле. Как он страдал, не в силах вкусить благодати, преклонить колени перед распятием?..

— Фридрих действительно страдал из-за своего отлучения. В Акене, к примеру, куда он прибыл со своим войском из Иерусалима, народ попросту выливал на головы крестоносцев помои и содержимое ночных горшков.

— И на императора?! — не поверил Константин.

— А что? Папа освободил всех его подданных от клятвы верности, теперь они могли не платить налоги проклятому королю, или даже изгнать его прочь. Но и это ещё не предел папского коварства! Со своего высокого балкона Папа махнул платочком — и вот уже союз ломбардских городов начал вооружённую осаду Сицилийского королевства.

В то же время посол из Рима принёс тестю Фридриха, Иоанну фон Бриенну[87], фальшивую весть о кончине императора, после чего этот старый крестоносец, друг Фридриха Барбароссы, собрал свои войска и захватил большую часть Апулии, надеясь в дальнейшем передать её своему единственному внуку Конраду, минуя Генриха — старшего наследника.

На счастье, 10 июня 1229 года Фридрих со своим войском сошёл на берег Бриндизи. Увидав живого и невредимого императора, народ немного угомонился, а старый Иоганн фон Бриенн, признав зятя, был вынужден солгать, будто явился защитить империю от полчищ жадных до чужого добра ломбардцев. Удивительное дело, но на последних появление императора с войском тоже подействовало самым замечательным образом! Ломбардцы покинули уже захваченную территорию без малейших возражений.

Глава 25 ФРАНЦИСК АССИЗСКИЙ

В коридоре раздались шаги, дверь Гобеленового зала распахнулась, и доктор потребовал, чтобы её высочество отправлялась на отдых.

— Ещё минуточку, пожалуйста! — Анна молитвенно сложила руки. — У меня всего один вопрос, и я не усну, если не узнаю всей правды. — Она обвела окружающих заговорщическим взглядом. — Может мне кто-нибудь сказать, отчего он такой гад? Этот... римский Па... — она зарделась, поспешно прикрыв рот ладошкой, дабы оттуда не успело выскочить то, что не престало произносить порядочной девушке, к тому же принцессе. — Отчего Уголино ди Конти, граф Сеньи такой гад ползучий?! Почему он сначала вручает нашему Фридриху крест, а затем проклинает его и пакости подстраивает? У-у-у не люблю таких людей!

Трубадур и оруженосец переглянулись.

— На самом деле, этот господин какое-то время называл себя другом нашего короля. Он был очень увлекающимся человеком, и чуть ли не с детских лет дружил с Джованни Франческо ди Пьетро Бернардоне[88], — взяв Анну за руку и принуждая её подняться, начал Вольфганг Франц. — Тогда того ещё никто не называл Франциском Ассизским и подавно не величал святым.

Девочка раскрыла рот и, оставив вышивание, следовала за старым оруженосцем, как заворожённая.

— Давай сделаем так. Сейчас ты умоешься, ляжешь в постель, а я приду и расскажу тебе о Франциске Ассизском и его друге Уголино ди Конти.

— Ага. — Девочка кивнула, и тут же замотала головой так, что светлые кудряшки замелькали перед лицом склонённого в поклоне Вольфганга Франца. — Нет, хотя бы самое начало.

— Что же, — оруженосец пожал плечами, — пусть пока слуги приготовят тебе воду для умывания, а я так и быть... Так вот: в некотором царстве, в некотором государстве, а если конкретнее, в местечке Ассизи жила-была семья. Мужа звали Пьетро де Бернардоне деи Морикони. Он успешно торговал шёлком, а шёлк, как известно, — дело прибыльное. Свой товар Пьетро возил во Францию, да так полюбил эту страну, что поклялся назвать сына Франциском, то есть, «французом». Женой же его была Пике де Бурлемонт, дворянка из Прованса.

Однажды уехал купец в свой любимый Париж, а в его отсутствие родила Пика здоровенького младенца и назвала того Джованни. Долго ли, коротко отсутствовал Пьетро, а когда вернулся, осерчал на беспамятную супружницу и добавил к итальянскому имени сына любимое «Франческо».

Так и рос Франческо единственным сыном в семье, в окружении шести сестрёнок мал мала меньше. В юности он слыл царём пирушек и самым известным заводилой и кутилой в округе. Хорошенькие девчонки заглядывались на красивого Франческо, и, говорят, он не пропускал ни одной юбки.

Когда началась война между Ассизи и Перуджей, он пошёл воевать, был ранен, попал в плен, заболел какой-то заразной болезнью, но даже это не заставило его задуматься о прожигаемой жизни. Едва придя в себя, Франческо участвовал в походе в Южную Италию в пользу Папы.