Святы и прокляты

— Всё так, — кивнул оруженосец, — многие бывшие сторонники моего короля теперь ждали прихода Оттона. Всё, что мог сделать Фридрих, так это держать полностью снаряженный корабль, готовый в любую минуту отплыть, на котором он мог бы бежать сам и вывезти свою беременную супругу. Бывшие мальчишки из окружения Фридриха, дежурили на стенах, занимались подсчётом оружия и фуража, готовые прикрывать отступление своего господина до последней капли крови.

Войска Оттона подошли почти под стены Палермо, когда к Фридриху неожиданно явилось посольство из Германии, сообщившее, что Его Сицилийское Величество, согласно благословению Папы и по настоянию короля Франции Филиппа II Августа[56], избран императором Германии!

Помню, мы стояли как громом поражённые! С одной стороны, враг готовит лестницы и греческий огонь, с другой, если Фридрих доберётся до Аахена и водрузит себе на голову корону... Дальше его императорская воля — посылать ли войска на обнаглевшего неприятеля и отбить Сицилию. Хороший план. Жаль неосуществимый. Потому как я с трудом могу представить себе, что вышедший под переговорным флагом Фридрих вежливо попросит Оттона позволить ему пройти мимо его войск, дабы добраться до германского престола: мол, ужас как надо, уже опаздываю. Ага, и как войска высокомерного Гвельфа с поклонами и улыбками отодвигаются, пропуская людей Фридриха. Ха-ха!

Но самое смешное впереди. Все мы, и королева, с которой в последнее время Фридрих сделался неразлучным, и его самая первая, самая верная свита, разумеется, тут же поздравили Фридриха, осушив в его честь по кубку вина. Послов тоже, несмотря на предстоящую осаду, накормили и напоили, как принято. И тут случилось первое чудо! Не успели мы крикнуть Фридриху троекратное «ура», как душенька Оттон вдруг развернул войска и форсированным маршем потрусил на север! Кто же мог подумать, что пока он тут грабит чужое, кто-то зайдёт ему «в тыл», да и надругается над святым?! В общем, он узнал о том, что корона Германии теперь принадлежит сопернику, и поспешил заявить на неё собственные права и претензии.

— А разве ты не слышал о сне короля Оттона? — отсмеявшись над остротой, поинтересовался трубадур. — Как же? Накануне сражения Оттону пригрезилось, будто бы он пытается оттеснить от своего лагеря молодого медведя.

— В общем, так или иначе, напуганный снами и предчувствиями Оттон переправился со своими людьми через Альпы и созвал во Франкфурте-на-Майне придворный совет, но... Должно быть, Господь отвернулся от отлучённого от церкви короля. Потому что половина баронов, на помощь которых тот рассчитывал, не приехала на зов, ожидая появления Фридриха. Тогда Оттон вспомнил о Беатрикс Швабской и спешно женился на ней, полагая, что этот брак укрепит его позиции среди сторонников покойного короля Филиппа.

А Фридрих был уже в пути, только теперь не в Германию, как можно было бы ожидать, а прямёхонько в Рим, дабы Папа лично провозгласил его императором, а заодно и короновал на сицилийский трон его только что родившегося сына Генриха.

Посуху дороги были перекрыты, пришлось двигаться по морю. В порту Гаэта будущего императора ожидал пизанский флот. Сев на предоставленные нам корабли, мы достигли Вечного города в середине апреля 1212 года.

Там Фридрих был радушно принят и Иннокентием, и клиром и простыми людьми, в открытую чествовавшими его как будущего римского императора. Видя красоту и молодость Фридриха, Иннокентий III назвал его «своим Давидом», которого он посылает победить гвельфского Голиафа. После чего Папа выдал Фридриху деньги, необходимые для того, чтобы добраться в Германию.

Впрочем, выданной суммы оказалось недостаточно. Думали, что Иннокентий подкинет ещё воинов, но милости на этом закончились. Да не беда — после Рима деньгами удалось ещё разжиться у находящихся в то время в Вечном городе торгашей-генуэзцев. У тех всегда были проблемы с Пизой, так что им на будущее пригодилась бы поддержка Сицилии.

Потом пришла очередь Павии отсыпать немного золота в императорский кошель. Оттуда наш путь лежал в Геную. Далее обходными путями мы достигли реки Ламбро, на другом берегу которой нас уже ждал отряд дружественных кремонцев.

Кремона изначально была благорасположена к нашему королю, но переправа — и так нешуточное дело, а тут ещё чёрт знает откуда появились вооружённые до зубов миланцы. С криками «поповский император!» они бросились на нас, и когда первые ряды сшиблись, Фридрих вскочил на неосёдланную лошадь и бросился на ней в реку, поплыв под градом стрел на другой берег.

Мы решили, что император погиб, но всё равно бились, перекрывая доступ к воде. И тут произошло второе чудо! Он не только выплыл сам, но и вывел коня. В какой-то момент я услышал за своей спиной радостный возглас кремонцев и, обернувшись, увидел махавшего нам Фридриха. Поняв, что император им больше не по зубам, миланцы посчитали правильным отступить. Так Фридрих спас жизнь себе и своим подданным!..

— Ты успеваешь, мальчик? — обратился оруженосец к Константину и, когда тот кивнул, продолжал: — Что дальше?