Святослав. Возмужание

И только потом расходились по домам и ложились спать. А с обеда уже было радостное оживление и вжиканье серпов по точильным камням – все готовились к жатве.

На другой день выходили работать в поле и жали до полудня, потом обедали, отдыхали и вновь продолжали трудиться. Маленькая Овсена вместе с такими же и постарше ребятишками с Подола, нагруженные узелками да горшками с едой и холодным – из погреба – квасом, деловито по-взрослому рассуждая о погоде и жатве, спешили в поле, гордые своей причастностью к столь большому и важному делу.

– А мой тато, – говорил с важностью худощавый и долговязый мальчишка, – вот такой огромный воз снопов повёз, ни у кого столько на один воз не поместится, вот!

– Была бы у моего татки лошадь такая сильная, как у твоего, так он бы и больше увёз, – возразил второй, поменьше ростом, весь в конопушках, с рыжими, будто огонь, волосами.

– А мой тато зато в кузнице серпы куёт, возы ладит и коней подковывает, без него вообще никто не мог бы жать и снопы возить, – отвечала маленькая Овсена.

Дорога пошла вверх, и дети, прекратив спор, с пыхтением стали одолевать подъём.

Весело катились возы со снопами, весело звенели в поле песни, и с ними трудная работа ладилась, и усталость тела была приятной, рождая в душе светлую радость. Ибо нет для славянина большего счастья, чем мирный труд на своей земле!

Когда кудесники разошлись и они остались одни, Святослав тоскливо взглянул на пустую тропу.

– Ждать целую седмицу, это так долго! – вздохнул он.

– Может, Свенельд и раньше приедет, – отозвался Велесдар.

– А как мы узнаем, что он приехал, надо будет к Перунову дубу наведываться?

– Нет, никуда ходить не надо, Великий Могун пояснит ему дорогу прямо сюда. А мы с тобой давай пока крышу на избушке подправим, навес для дров подновим, а то одному мне не справиться, да и время незаметно пройдёт.

После лазанья по вековым деревьям для Святослава было сущей забавой вспорхнуть на крышу избушки, уложить там снопы камыша, спрыгнуть на мягкую траву и вновь забраться наверх. Старик исподволь любовался его движениями.

«Добрый воин будет! – с теплотой думал он. – Впрямь как молодой пардус!»

Старик с удовлетворением отмечал, как стремился Святослав проявить молодую силу, первым ухватиться за тяжёлый край бревна, сбегать с деревянным жбаном за водой, обтесать топором нужную колоду. Одновременно с радостью в душе старого волхва поселилась печаль от скорого расставания, и он втайне благословлял каждый день, подаренный ему богами, покуда княжич оставался в лесу.

– Деда Велесдар, – будто угадав мысли старика, спросил Святослав, – а ты будешь приходить ко мне в Киев?

Кудесник задумался.

– Приду, Святославушка, – наконец ответил, – может, не так скоро, но как час нужный настанет…

Святослав не понял про «нужный час», но успокоился, что ещё увидится с дедом Велесдаром, к которому тоже привязался всей детской душой.

На исходе шестого дня, когда уже Вечерний Вестник проскакал по небу, Святослав с кудесником умывались у криницы после дневных трудов. Над их головами скользнула большая птица, а вскоре из кустов выскочила и вновь скрылась в зарослях небольшая косуля. Старик с отроком понимающе переглянулись.

– Зверь и птица встревожены, а им уже давно на покой пора, – значит, вспугнул кто-то, – предположил Святослав.

Старик согласно кивнул, и оба неслышными тенями отступили за стволы вековых деревьев.

На лесной тропе показались два всадника. И хотя уже смеркалось, Святослав тотчас узнал Свенельда на вороной лошади и его стременного, который ехал, держа сзади за повод невысокого, но крепкого Святославого коня.

Малец обрадованно ринулся навстречу и криками слегка напугал лошадей. Но верный Снежок быстро признал хозяина, и Святослав нетерпеливо взлетел в седло. По дороге к избушке он засыпал Свенельда расспросами о матери, домашних, теремных, о предстоящей ратной учёбе.

Велесдар пригласил гостей в избушку повечерять и заночевать, чтобы с рассветом тронуться в путь.

Свенельд, сидя на лаве, неодобрительно осматривал простую одежду княжича и то, с каким аппетитом он уплетает краюху грубого хлеба с мёдом. Поднявшись, воевода вышел к своему коню, достал из поторочной сумы взятую в дорогу провизию, мех с вином, принёс в избу и выложил на столе.

– Как там мой Кречет? – спросил Святослав.

– А никак, княжич, – отвечал Свенельд, наливая вина себе и стременному в золотые византийские кубки. Велесдар от угощения отказался. – Нет Кречета. Затосковал он и помер нынешней весной…

Переменившись в лице, Святослав отложил хлеб, отодвинул горшочек с мёдом и вышел из избушки. Сев на колоду у кострища, он долго плакал и даже не отозвался, когда рядом опустился Велесдар.

– Ну, будет, будет… – успокаивающе положил он руку на плечо мальца, – твой пардус обрёл наконец свободу…

Святослав повернул к волхву мокрое от слёз лицо: