Святослав. Возмужание

– Ну что ты, глупенькая! Ведь животных для того и выращивают, чтобы у людей были мясо и шкуры. А здесь есть люди, которым нечего кушать. У многих разрушены дома, погибли родные. И каждый отдаёт то, что имеет, чтобы все могли в этот день быть сытыми и радостными. И дают жертву богам нашим, которые помогают, чтобы овнов, свиней и зерна всякого уродило в этом году в достатке и люди были богаты и счастливы. Не можем же мы предложить богам что-то захудалое и ненужное. Мы отдаём самого лучшего, чтобы у нас потом было много таких поросят…

Всхлипывающая Овсена чуть притихла. Потом подняла на мать глаза и, размазывая кулачками слёзы, спросила:

– Правда у нас будет много таких поросят?

– Правда, доченька.

– Точно-точно таких?

– Точно-точно, вот увидишь, – улыбнулась Молотилиха. В это время подоспевшие Хорсослав и Степко остановились у подножия Перуновой горы, чтобы перевести дух.

Степко, увидев плачущую девочку, подошёл к ней. А Хорсослав направился к жрецам у Капища.

– Что за чудо-птица у тебя, я такой не видывал! – сказал Степко, указывая на свистульку, висевшую у Овсены на шее.

Девочка перестала всхлипывать и посмотрела на незнакомого отрока. Увидев, что он приветливый и незлобивый, ответила:

– Эта птичка поёт.

– Правда? А покажи!

Овсена взяла птичку и дунула, но свиста не вышло.

– А можно я попробую? – предложил Степко. С позволения девочки он взял свистульку и дунул в неё. Раздалось щебетание, похожее на соловьиное.

– Тато внутрь горошинку положил, – похвасталась девочка.

– А кто твой тато?

– Кузнец. Он всё умеет делать. Маме вот ключики сделал, ложечку и тоже птичку. – Овсена стала перебирать висевшие на поясе Молотилихи обереги.

Молотилиха между тем развязала узел, достала крашенное луковой шелухой коричневое яйцо и протянула дочери.

– Овсенушка, угости отрока, поздравь со святом!

– Со святом! – сказала Овсена, протягивая яйцо.

– Дякую красно! – поклонился отрок. – И вас с Великим Яром! Будьте здравы и счастливы!

Принеся жертву богам, Великий Могун передавал остальное служителям, которые несли мясо в огромные котлы, что стояли за пределами Капища. Там мясо варилось и жарилось на многочисленных кострах и раздавалось частью тому, кто приносил жертву, чтобы он мог оделить священной снедью домашних на праздничной трапезе. Остальное шло убогим, сиротам и немощным людям. Младшие служители при кудесниках – юноши, которые обучались волховству, – складывали пожертвования в плетёные корзины и разносили нуждающимся.

Девушки в белых одеждах с пением возлагали к подножиям богов первые весенние цветы и зелёные ветки-клечевы.

– Приняли боги киевские ваши жертвы! – провозгласил Великий Могун. – Идите, люди, веселитесь, радуйтесь новому приходу Яро-бога! Начните нынешнюю трапезу с яйца красного, что есть знак рождения мира и новой жизни, со священной сурьи, которую отцы наши почитали, с печёного агнца, дабы в стадах ваших прибавилось всякого скота, и с житного хлеба, чтобы поля уродили щедрым житом, ячменём, просом и прочими злаками!

Люди поздравляли друг друга, целуясь и обмениваясь красными яйцами.

Затем отправились веселиться, есть-пить, гулять на площадях, где играли на гуслях бояны-песенники, а девушки на зелёных лужках водили весёлые хороводы.

Весенний дух лазоревой дымкой витал над Киевом и Непрой-рекой. А Непра текла, тихо плескалась и звенела волной, будто хотела рассказать, как она любит свой град Киев, и обнимала его руками тонких струй, и лобзала волнами берега.

А Хорс сиял на Перунову гору, на гридни и торжища, на дома людей, пьяных весельем и вешней блажью, ибо настал великий день Яро-богов!

И вся Земля славянская радовалась и содрогалась до самых недр, как жена, ожидающая ласки мужа. Обнимал Яро-бог Землю, целовал её упругими ветрами и, как Сварожий Бык, оплодотворял серебряными дождями. Вздыхала Земля, разомлев от ласки, и пробуждала зёрна посеянных в неё злаков, готовясь родить тучные колосья, цветы и травы, плоды и овощи. Запели птицы в лесах, зажужжали пчёлы. И всякий зверь – от медведя до тли насекомой – радовался и принимался за работу.

Пора было и киевским кудесникам уходить в леса, чтобы молиться там, в уединении, до самых Овсеней. Каждый имел в лесной чаще домик или землянку, разводил коз, овец, пчёл, чтоб иметь пропитание, и жил так, ни в чём не нуждаясь, наедине с богами.