Святочная ночь

«Вотъ это я люблю, – говорилъ онъ, глядя на Сережу, который, сидя передъ нимъ, выпивалъ одинъ бокалъ за другимъ, – когда-[то] было время, что и я пилъ также шампанское. Бутылку выпивалъ за ужиномъ на балѣ, и потомъ какъ ни въ чемъ ни бывало, танцовалъ и былъ любезенъ, какъ никогда».

«Нѣтъ, объ этомъ я не жалѣю, – сказалъ Н. Н., облокотившись на руку и съ грустнымъ выраженіемъ глядя прямо въ прекрасные одушевленные глаза К. – Я еще теперь способенъ выпить сколько хотите, да что? а жалко, что прошло время, когда я также, какъ онъ, пилъ за здоровье и готовъ былъ умереть лучше, чѣмъ отказаться отъ бокала за здоровье кого-нибудь, когда я бывало добивался, чтобы мнѣ достался непременно le fond de la bouteille,141 вполнѣ вѣрилъ, что я женюсь на той, за чье здоровье я пилъ этотъ fond de la bouteille.142 О, ежели бы я только женился на всѣхъ, за кого я выпилъ послѣднюю каплю, сколько бы у меня было чудесныхъ женъ! Ахъ, какихъ чудесныхъ, коли-бы вы знали, Alexandre....», – и онъ махнулъ рукой. – Ну вотъ вашъ le fond de la bouteille,143 – сказалъ онъ, наливая ему.... – да что я? вамъ не нужно....» – и онъ весело, ласково улыбнулся ему.

«Ахъ,144 не напоминайте мнѣ, я забылъ про то, что мнѣ не нужно, да и помнить не хочу, мне такъ хорошо теперь», – и глаза его сіяли истиннымъ восторгомъ молодой души, безъ страха предающейся своему первому увлеченію. —

– Что это, какъ онъ милъ! – сказалъ Н. Н., поворачиваясь къ Генералу, – ты не можешь себѣ представить, какъ онъ мнѣ меня напоминаетъ. – Debouchons le tout-a-fait.145

– Да, – сказалъ Генералъ, – знаешь что, мнѣ <давно хотѣлось собрать компанію къ Цыганамъ, нынче я въ духѣ, поѣдемъ.> Allons au b…146 и его возьмемъ съ собой. —

Черезъ пять минуть Al[exandre] сидѣлъ уже въ ночныхъ санкахъ Н. Н.; свѣжій, морозный воздухъ рѣзалъ ему лицо, передъ нимъ была толстая спина кучера, тусклые фонари и стѣны домовъ мелькали съ обѣихъ сторонъ. —

Мечты.

«Вотъ я въ деревнѣ, въ которой я родился и провелъ свое дѣтство въ полномъ147 милыми и дорогими воспоминаніями Семеновскомъ. Весна, вечеръ; я въ саду, на любимомъ мѣстѣ покойной матушки, около пруда, въ березовой аллеѣ, и не одинъ, – со мной женщина, въ бѣломъ платьѣ, съ волосами, просто убранными на прелестной головкѣ; и эта женщина та, которую я люблю, – такъ, какъ я никого не любилъ до сихъ поръ, которую я люблю больше, чѣмъ все на свѣтѣ, больше, чѣмъ самаго себя. Мѣсяцъ тихо плыветъ по подернутому прозрачными облаками небу, ярко отражается вмѣстѣ съ освѣщенными имъ облаками въ зеркальной поверхности тихой воды пруда, освѣщаетъ желтоватую осоку, поросшую зеленыя берега, свѣтлыя бревны плотины, нависшія надъ ней кусты ивы и темную зелень кустовъ распустившейся сирени, черемухи, наполняющей чистый воздухъ какимъ-то весеннимъ отраднымъ запахомъ, и шиповника, густо сросшихъ въ клумбахъ, разбросанныхъ около извилистыхъ дорожекъ, и кудрявыя, неподвижно-висящія, длинные вѣтви высокихъ березъ, нѣжную обильную зелень липъ, составляющихъ прямыя темныя аллеи. За прудомъ, въ глуши сросшихъ деревьевъ громко слышится звучная пѣсня соловья и еще звучнѣе разносится по неподвижной поверхности воды. Я держу нѣжную руку женщины, которую я люблю, смотрю въ эти чудныя большія глаза, взглядъ которыхъ такъ отрадно дѣйствуетъ на душу, она улыбается и жметъ мою руку – она счастлива!»

Глупыя – отрадныя мечты. Глупыя по несбыточности, отрадныя по поэтическому чувству, которымъ исполнены. Пускай онѣ не сбываются – не могутъ сбываться; но почему не увлекаться ими, ежели одно увлеченіе это доставляетъ чистое и высокое наслажденіе? Сашинькѣ въ эту минуту и въ мысль не приходило задать себѣ вопросъ: какимъ образомъ женщина эта будетъ его женою, тогда какъ она за мужемъ, и, ежели бы это было возможно, хорошо-ли бы это было, т. е. нравственно ли? и какимъ бы образомъ онъ въ такомъ случаѣ устроилъ свою жизнь? Кромѣ минутъ любви и увлеченія онъ не воображалъ себѣ другой жизни. Истинная любовь сама въ себѣ чувствуетъ столько святости, невинности, силы, предпріимчивости и самостоятельности, что для нея не существуетъ ни преступленія, ни препятствій, ни всей прозаической стороны жизни. —

Вдругъ сани остановились, и это прекращеніе равномѣрнаго, убаюкающаго движенія разбудило его. <На лѣво отъ него виднѣлось довольно большое для города, пустое, занесенное снѣгомъ мѣсто и нѣсколько голыхъ деревьевъ, направо былъ подъѣздъ низенькаго, нѣсколько криваго сѣренькаго домика съ закрытыми ставнями.

«Что, мы за городомъ?» – спросилъ онъ у кучера.

«Никакъ нѣтъ, евто Патріарши пруды, коли изволите знать, что подлѣ Козихи». —>