Святилище любви

Шла жизнь… Давно разрослись и сплелись ветвями кусты благоуханных бело-желтых коринфских роз, которые Никарета и Дианта посадили на могилах Поликсены, Чаритона и Окиноса. От асклепиона не осталось и следа, однако вскоре точно так же не осталось и памяти среди богатых коринфян о Такисе, Джонасе и тех других мужчинах, которые некогда ворвались в асклепион и учинили там кровавое злодеяние. Никарета подкупила Гедеона, который выдал ей имена злодеев. После этого Гедеон по неизвестной причине умер… Поговаривали, от яда, но дознаться, кто ему этот яд поднес, оказалось невозможным. А те, чьи имена он назвал Никарете, однажды были приглашены на блестящий пир к гетере по имени Дианта. Редкостные вина, которые им там подносили, лишили их не только рассудка, но и мужской силы. Отныне все убийцы Поликсены и Окиноса стали немощными уродами, которые стыдились появляться среди нормальных мужчин и могли только проклинать свою жалкую участь. Одному лишь Джонасу порою приходили на ум догадки, за что именно он и его приятели были наказаны судьбой, однако в глубине души он считал кару справедливой, ибо картины кровавого злодеяния в асклепионе никогда не переставали мучить его.

На тот пир не был приглашен только Драконт Главк, и он даже не предполагал, кого должен благодарить за это…

Многие мужчины домогались любви и благосклонности Никареты, и среди них были самые богатые коринфяне. Она тоже стала гетерой, причем одной из самых блистательных. Некоторые гетеры влюблялись в своих поклонников, но Никарета оставалась к ним равнодушна. В ее сердце навсегда сохранилась любовь лишь к двум мужчинам.

Один был давно мертв, а другой… А другой, одолеваемый ревностью и мстительностью, делал вид, что даже не слышал никогда ее имени и не видел ее лица. И никогда не появлялся в доме гетеры Никареты, хотя она с радостью открыла бы ему свои объятия! И ждала его прихода каждую ночь, до самой смерти.

Но он так и не пришел!

Драконт Главк, на радость госпоже Коралии, вскоре женился на юной и прекрасной девушке, которая родила ему сына и дочь. Жена его была счастлива своим жребием и своей жизнью. Она знала, что многие мужчины исчезают по ночам из дома, проводя время у гетер, и когда Драконт уходил, не роптала на него, ибо таков был обычай. Рабы, правда, знали, что хозяин не уходит по ночам в Проастио Наос, а спускается в недра Акрокоринфа, но они были уверены, что тот втайне исследует свои золотоносные пещеры, ища новые и новые жилы, которые приносили ему новые и новые богатства.

Да, все золото Главков, которое Драконт был некогда готов отдать гермафродитосам за спасение Никареты, так и осталось его собственностью. Ведь он надеялся выкупить ее жизнь и завоевать ее любовь, однако судьба распорядилась иначе. Его оскорбленная гордость не давала ему покоя всю жизнь: в его ушах неустанно звучали слова любви, которые Никарета говорила Аргиросу, и справиться со своей ревностью Драконт так и не смог. Зато мраморная статуя девушки с короткими, как у рабыни, волосами, спрятанная в одной из пещер, принадлежала ему всецело! Именно рядом с ней проводил он то время, когда, как считалось, был у гетер или занимался приумножением своих богатств.

Драконт долго опасался мести Афродиты после того, как на ее глазах оскопил мраморную статую скульптора, который создал изображение богини. Однако время шло, и он постепенно забыл о своих страха. Где ему было знать, что Афродита так же мстительна, как и любая оскорбленная женщина, что она никогда не забывает обид! Через несколько поколений богиня расквитается с его потомком, Артемидором Главком, внушив ему губительную страсть к мраморной красавице, которую он случайно найдет в потайной пещере…

Всю жизнь Драконт будет даже от самого себя таить страсть к Никарете, и только когда она удалится в мир теней, на поля асфоделей, откроет свою тайну людям – на могиле Никареты на коринфском кладбище им будет положена плита со следующей надписью:«Ты, Никарета, всем услужала любовью и была искусна в сладостных утехах, как никто ни на земле, ни на Олимпе. Драконт, любивший тебя, поместил эту надпись и тем показал, какая страсть его душою владела: сердце его и тело размягчались, как воск, от любви, однако ревность его была так же сильна, как любовь, и неодолима, как смерть!»