Священный вертеп

Едва успели опустить тело покойного Григория в могилу, как разгорелись бурные страсти: каждая клика стремилась обеспечить победу своему кандидату на престол. Среди прочих соискателей особенной наглостью и воинственным пылом выделялся кардинал Барберини, которого, однако, отвергали почти все члены конклава. Стремясь во что бы то ни стало добиться тиары, Барберини твердо решил терроризировать кардиналов.

"По его приказу, – сообщает Лашатр, – его братья и племянники сколотили отряд бандитов, привлекли население предместий и подняли мятеж, вынудивший кардиналов укрыться в Ватикане под защитой мушкетов и пушек. Когда кардиналы собрались на конклаве, Барберини занял место среди своих коллег, словно ничего не произошло. Сначала он очень терпеливо выслушал речи разных кандидатов на папский престол, затем взял слово и стал убеждать коллегию избрать первосвященником энергичного человека, способного пресечь беспорядки среди римского населения. Он даже не скрыл того, что имеет известное влияние на зачинщиков смуты, и цинично заявил, что в вечном городе воцарится спокойствие, как только кардиналы возложат на его голову священную тиару. Эта декларация не только не прибавила голосов в его пользу, но вызвала единодушный протест. Ничуть не обеспокоенный этим, Барберини не покинул поля сражения, а принялся действовать еще энергичнее, передав бандитам секретные инструкции разжигать огонь и проливать кровь. Его приказания были выполнены пунктуально, и Рим превратился в арену ужасающих зверств.

Наемники кардинала душили стариков и детей, насиловали девушек и женщин, совершали над их трупами самые гнусные надругательства. Насытившись резней, они устроили факельный пробег по улицам города, остановились у решетки замка Святого ангела, угрожающе выкрикивая: «Либо смерть и пожары, либо папа Барберини!» Эти возгласы достигли ушей кардиналов и повергли их в ужас. Выборы продолжались, но имя Барберини из урны все еще не появлялось. Тогда кардиналы с ужасом стали замечать, что с каждым днем число членов конклава сокращается. Причиной тому была смерть или болезнь, в результате которых исчезали наиболее активные противники кандидатуры злодея Барберини. Всем было ясно, что он избавляется от своих врагов с помощью яда. С этого момента всякое сопротивление прекратилось, и кардинал Барберини был провозглашен папой под именем Урбана восьмого".

Этим изобретательным трюком Барберини доказал, что он действительно достоин быть папой.

Новый глава римской церкви происходил из старинной знатной флорентийской семьи; сначала он был причетником апостольской палаты, затем нунцием святого престола при французском дворе. К моменту восшествия на апостольский трон Урбану исполнилось пятьдесят пять лет, он обладал превосходным здоровьем и железным телосложением. Словом, был здоровенным парнем!

Следуя примеру Павла пятого, новый папа, едва утвердился на престоле, назначил своих братьев и племянников на высшие государственные и церковные должности.

Затем он самым внимательным образом урегулировал ряд вопросов, касавшихся культа святых. Вслед за этим он собирался продолжить религиозную пропаганду, развернутую его честолюбивым предшественником. Но сперва Урбан восьмой, столь же подозрительный, сколь и жестокий, решил предохранить себя от всяких посягательств врагов, как внутренних, так и внешних, и превратил священный город в военный лагерь.

Преисполненный чувства собственного величия, папа не терпел ни советов, ни замечаний. Священная коллегия собиралась в редких случаях. Кардиналы наперебой аплодировали речам папы и беспрекословно выполняли его приказания. Точно так же действовал он и в отношении иностранных послов. Однажды, когда уполномоченный иностранного монарха сослался на статьи старинных папских конституций, святой отец резко возразил: «Мое решение имеет больше веса, чем закон двухсот мертвых пап».

Поистине замечательная личность.

Но этот необузданный и неумолимый в своей гордыне папа встретил в лице Ришелье правителя, который, став кардиналом и всемогущим министром, проводил политику, абсолютно противоположную политике святого престола.

Оба они в конечном итоге были ловкими бестиями. 30 июня несчастный старец предстал перед мерзким трибуналом, где он торжественно отрекся от своего учения. Прославленный ученый встал на колени перед своими судьями и, возложив руки на евангелие, склонив голову, произнес следующие слова: