Священный ужас

Итоговая сумма предвещала катастрофу. «Грандиозное событие» — чем бы оно ни было — надвигалось, и Смит чувствовал себя беспомощным. Он не только не мог предотвратить его, он даже не мог установить его сущность. И теперь его единственной надеждой оставался Римо.

Глава 16

Солнце стояло в зените, когда два индийца в розовых одеяниях, толстая низенькая индианка, тоже в розовом одеянии и с головой, плотно окутанной покрывалом, и молодой стройный американец подъехали к задним воротам стадиона «Кезар».

Они показали какие-то документы охраннику в форме, он пропустил их через турникет и жестом показал на лестницу в тридцати футах от ворот.

Все четверо поднялись по одной лестнице, затем по другой спустились на поле стадиона. Они внимательно осмотрели установленный в самом центре стадиона помост и даже заглянули под него. Потом, явно довольные результатами осмотра, они пересекли поле и снова поднялись, теперь уже к раздевалкам и служебным помещениям.

Они вошли в дверь, на которой значилось: «Вход строго воспрещен», и оказались в кабинете. И тогда толстая молодая индианка сказала:

— Черт, как тут жарко, — и принялась срывать с себя розовые одежды.

Когда одежды были сняты, женщина перестала быть женщиной. Это оказался переодетый Шрила Гупта Махеш Дор. Теперь он предстал во всем великолепии в белом атласном костюме, состоящем из штанов, широких на бедрах и туго обтягивающих икры, и закрытого сюртука, как у Джавахарлала Неру, с расшитым драгоценными камнями воротником.

Дор передернул плечами, как бы желая стряхнуть с себя липкую жару.

— Эй, ты, как тебя! — крикнул он одному из пожилых индийцев с серебристой полоской поперек лба. — Выйди наружу и поищи этого придурка с телевидения. Он должен был встретить нас тут в двенадцать.

Дор повернулся и пошел в смежную комнату. Молодой американец — за ним. В дверях Дор кинул ему через плечо:

— А ты, Фердинанд, не спи и поглядывай, не появятся ли тут наши нарушители спокойствия. Мне бы не хотелось перед уходом снова переодеваться.

Фердинанд Де Шеф Хант улыбнулся, показав ряд жемчужно-белых зубов — таких же белых, как два совершенно круглых камешка, которые он вертел пальцами правой руки и один из которых — Хант был твердо в этом уверен — станет кроваво-красным еще до вечера.

Комната, в которую прошел Шрила Дор, была маленькая, без окон, в ней на полную мощность работал кондиционер, и освещалась она электрическим светом, падающим сверху.

— Годится, — хмыкнул Дор и с размаху плюхнулся в кресло позади огромного деревянного стола.

— Я нашел его, о Блаженный! — сказал появившийся в дверях индиец.

Дор поднял глаза и увидел, что тот привел молодого человека в твидовом костюме, в очках и с рыжими лохмами на голове.

— Хорошо, теперь брысь отсюда. Я хочу поговорить с этим парнем по поводу сегодняшнего вечера.

— Эта ночь станет ночью непревзойденной красоты, о Всеблагой Владыка, — сказал индиец.

— Да, разумеется. Расскажи-ка мне еще раз о возможностях телетрансляции, — обратился Дор к телевизионщику. — Что мы можем получить, используя вашу сеть? Нам нужен прямой эфир, и чтобы было видно на обоих побережьях.

— Мы привлечем к себе души всех, кто хочет познать истину, — сказал индиец.

— Слушай, будь так добр, убирайся отсюда к чертовой матери вместе со своим бредом. Мне надо поговорить о деле. Ну? — снова обратился Дор к телевизионщику.

— Ну, мы предполагаем, что ваша программа очень удачно впишется в интервал между...

Хант снова улыбнулся и пошел вслед за индийцем прочь из комнаты, плотно затворив за собой дверь. Вопросы телетрансляции его не интересовали. Его интересовало только убийство.

Хотя начало программы было назначено на восемь часов вечера, толпа стала собираться уже с пяти. Большинство составляли молодые, здоровые, волосатые; немало было и таких, которые тайком принесли свое собственное, вполне земное блаженство — кто в бумажных пакетиках в кармане джинсов, кто в туго скатанных бумажных трубочках, запрятанных в уголке обычных сигаретных пачек.

Еще один человек, пришедший раньше многих, принес с собой большой пакет, но пакет этот содержал отнюдь не блаженство. Элтон Сноуи прошел через турникет, поднялся по лестнице, затем стал спускаться. Он хотел оказаться как можно ближе к помосту. В правой руке у него был большой пакет, из которого торчали куски жареной курицы. Под курицей находился еще один пакет, наполненный порохом, кусочками железа и капсюлями-детонаторами.

Сноуи спустился по лестнице и направился к передним рядам. Левая нога его испытывала некоторые неудобства оттого, что к ней был пластырем прикреплен пистолет 38-го калибра. Сноуи не был уверен, сработают ли детонаторы самодельной бомбы от пистолетного выстрела, но решил все же попробовать.

Если, конечно, раньше он не отыщет Джоулин. Он с мрачной решимостью обеими руками вцепился в свою ношу, как если бы кто-то невидимый пытался ее у него отнять.

Римо, Чиун и Джоулин прибыли довольно поздно — когда они входили на стадион «Кезар», уже совсем стемнело.