Священный Грааль отступников

Она удивилась и обернулась. Нечасто встретишь кого-нибудь на проселочной дороге. Навстречу ей спешил Сергей Волынский, руководитель расположившейся неподалеку археологической экспедиции из столичной Академии наук. Соседство с этой самой экспедицией изрядно разозлило Кирилла. Он даже предложил было Касе перебраться куда-нибудь подальше. Но сниматься с насиженного за несколько дней места той совершенно не хотелось. Тем более экспедиция находилась в двух километрах и никоим образом, на Касин взгляд, их уединению не мешала. Ей было даже интересно поговорить с такими неординарными собеседниками. И, похоже, Касин интерес к археологам понравился Кириллу еще меньше.

– Мы должны были провести это время только вдвоем! – обижался он, – я же попросил Игоря найти уединенное место!

– Он и нашел, на тысячи метров вокруг – ни души.

– Зато в километре целая свора изголодавшихся по общению мужиков!

– В двух километрах, – поправила его Кася и резонно возразила, – они же с нами не ночуют.

– Еще чего не хватало!

Но Касе нравилась ревность Кирилла. Она проливала бальзам на ее комплекс собственной неполноценности. Светловолосый, голубоглазый, атлетически сложенный Кирилл, на ее взгляд, был слишком красив. Недаром женщины на улице оборачивались. Она же фотомодельной внешностью и близко не отличалась, просто симпатичная, высокая и никакого особенного внимания к себе не привлекающая. Поэтому присутствие археологов ей было интересно, а внимание – льстило. А на резонные замечания Кирилла, что же могло привлечь таких маститых специалистов в Белозерск, отвечала: «Древность города и богатая история».

– Древность города? Или нечто другое? – вслух раздумывал Кирилл.

Но Кася на его подозрительность внимания не обращала. Действительно, Белозерск был одним из самых древних городов России. Шутка ли сказать, на триста лет старше Москвы и ненамного моложе Киева! Правда, в последнее время город значительно омолодили на сотню лет, сославшись на то, что Нестор в «Повести временных лет» опростоволосился и выдал желаемое за действительное. Мол, никакой Синеус, брат Рюрика, городом не правил и самого города на этом месте не было. К тому же старое место расположения города благополучно затопили после превращения речки Шексны в водохранилище, и сторонники омоложения города получили все карты в руки. Тем временем про Белозерск вспомнил воссозданный Ганзейский союз. Все-таки в средние века город был не только центром независимого княжества, но и имел важное стратегическое положение на водном пути «из варяг в греки». Поэтому и располагался в городе крупный торговый двор для купцов Ганзы. Их потомки не только заново включили Белозерск в Ганзейский союз, но и спонсировали международную экспедицию для поисков старого Белозерска. Местные энтузиасты идею экспедиции восприняли с некоторым подозрением. С одной стороны, археологи могли восстановить справедливость и вернуть городу утраченные «годы». Но с другой стороны, могли, наоборот, подтвердить позорный вердикт о 1050-летии города.

Научный люд судил да рядил, а Касю все это интересовало постольку-поскольку. Городок ей понравился, такой тихий и неторопливый ритм жизни мало где встретишь. Дома почти сплошь деревянные, каменными были только церкви, торговые ряды XIX века, несколько особняков в центре да монолитных коробок на окраинах. Но все это придавало городу особый колорит патриархальности, словно шумная и суетная цивилизация остановилась где-то рядом с Белозерском, а в город ее не пустили. И разницы в том: 1050 лет городу или 1150 – никакой Кася не видела.

Впрочем, экспедиция занималась вовсе не определением возраста Белозерска, а просто искала исчезнувший после страшной эпидемии чумы старый город. Самым маститым специалистом экспедиции был, судя по всему, канадец Кристофер Ланг. Он был единственным обитателем лагеря археологов, вызвавшим симпатию Кирилла. У Каси же канадец, наоборот, вызвал ощущение непонятного раздражения. Почему? Внятно ответить она не могла. Смутил ли ее ореол мировой известности археолога? Вряд ли. Касина мама, Екатерина Дмитриевна, в таком случае точно бы развила теорию о том, что археолог Ланг фактом своей реализованности задел старательно запрятанный комплекс дочкиной неполноценности. Так как Кася кроме написания диссертаций на заказ никоим образом свой научный потенциал не раскрыла, а, наоборот, всячески удалялась от цели собственной жизни. Но мамины размышления Кася в расчет не принимала. Она привыкла к тому простому факту, что моменты согласия с собственной родительницей были исключительно редки. Что, впрочем, не мешало матери и дочери быть очень близкими и родными людьми.