Священное сечение

— Обязательно упомяну об этом, когда буду сообщать печальную новость его маме, жене, приятелю или кому там еще, — ответил Перони с горечью в голосе, пытаясь сдерживать ярость.

— Наверное, его приняли за полицейского. На его месте мог оказаться ты. Или я. Кто угодно.

— Утешительная мысль, — пробормотал Перони.

Коста посмотрел на мертвого фотографа. В открытом рту Сандри запеклась черная в лунном свете кровь. На куртке на груди и возле живота сияли два ярко-красных пятна. Коста вспомнил любопытную позу, которую принял бандит, стреляя по ним. В ней определенно заключался какой-то смысл. Когда пройдет первый шок от случившегося и начнется настоящее расследование, надо будет обратить на это особое внимание.

Перони прикоснулся к неподвижной руке Сандри.

— Я говорил ему, Ник. Я сказал: «Мауро, ты не умрешь. Я обещаю. Ты дождешься прибытия медиков. И однажды ты опять начнешь делать снимки. Вот тогда можешь снимать меня где и как хочешь, сколько твоей душе угодно». О черт!

— Мы поймаем ублюдка, — проговорил Коста тихо. — А где Фальконе?

— Внутри, — со злобой в голосе ответил Перони. — Наверное, наслаждается видом.

На дальних стенах площади замелькали отражения синих огней. Кошачий вой сирен стал таким громким, что в квартирах зданий на близлежащих улицах зажегся свет. Коста встал. С Перони бесполезно разговаривать, когда он в таком настроении. Надо подождать, пока минует буря.

Коста прошел через двери по направлению к белому потоку, который все кружился, спускаясь из широкого круглого отверстия в вершине купола.

Сторож сидел в своей каморке у входа, опустив красное лицо на грудь и пытаясь изо всех сил не вмешиваться в происходящее. Лео Фальконе стоял возле снежного конуса, а тот все рос, питаемый снежной массой, валящей с неба. Коста вспомнил, как они изучали Пантеон в школе на уроке искусств. Здесь, в центре зала, лежала фокальная точка здания, ось, вокруг которой все и организовывалось с точностью древней симметрии — и огромное полушарие, и монументальный кирпичный цилиндр, привязывающий воображаемый космос к земле.

— Фотограф мертв, — доложил Коста, стараясь выразить голосом упрек.

— Я знаю, — холодно отреагировал Фальконе. — Мы находимся на месте преступления. Можешь предположить, куда скрылся убийца?

— Нет.

Каменное лицо Фальконе говорило само за себя.

— Прошу прощения, — добавил Коста. — Мы пришли сюда, полагая, что в Пантеон проникли бродяги в поисках тепла. Сработала сигнализация.

— Знаю, — сосредоточенно проговорил инспектор. Он подошел к головной части воронки, где она почти соприкасалась с апсидой и алтарем, указывая точно на юг, прямо напротив входа в галерею и открытых бронзовых дверей. Коста последовал за ним. Фальконе нагнулся и пальцем в перчатке показал на кромку свежего снега.

У Косты захватило дух, когда он понял, что к чему. Тонкая окрашенная линия шла из внутренней части воронки до кромки снежинок, превращающихся в воду на мраморе и порфире. Пятно все бледнело, приближаясь к кромке, однако ошибки быть не могло. Ник Коста знал цвет крови.

— Мне уже приходилось таким заниматься, — проговорил Фальконе, вынимая из пальто носовой платок. — Проклятый снег!

Медленно и осторожно, легкими прикосновениями инспектор начал расчищать воронку.

Коста отошел назад и наблюдал, желая очутиться сейчас в другом месте. Из-под мягкой снежной простыни показалась голова женщины. Красивая, с большим чувственным ртом, широко открытыми темно-зелеными глазами. Умное и открытое лицо выражало крайнюю степень удивления, граничащего с возмущением.

Фальконе быстро прикоснулся к ее длинным темным волосам, затем повернулся и посмотрел на падающий снег, который вновь начинал засыпать женщину.

— Ничего здесь не трогай, — велел Фальконе.

— Есть, — прошептал Коста — у него закружилась голова.

— Ну так что же? — Фальконе будто и не был удивлен увиденным. Все как бы в порядке вещей, такое случается каждый день, и опытный инспектор ко всему привык.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Коста.

— Как насчет того, чтобы присесть вон там, на стуле, и записать все, что ты можешь припомнить? Ты же теперь свидетель, Коста. Задай себе несколько вопросов. И не отмахивайся от неприятных ответов.

Giovedi [2]

Фальконе делал все строго по правилам. Он опечатал Пантеон и прилегающие постройки. Связался с офицерами, которые имелись в его распоряжении, и сколотил отличную следственную команду. Прибывших из морга специалистов возглавляла, как он и надеялся, Тереза Лупо — ее вытащили из постели, и она, узнав, в чем дело, была рада представившемуся случаю. Фальконе сам наблюдал за первоначальным осмотром внутреннего помещения Пантеона, набирая сведения для установления личности мертвой женщины и располагая события в нужном порядке, дабы впоследствии проинформировать американское посольство и родственников Мауро Сандри. Наконец, наряду с другими менее важными запросами он приказал произвести изъятие всех пленок камер слежения со съемками окрестностей, включая и сам Пантеон.