Священное сечение

— Пора бы тебе уже стать взрослой, — обратилась Эмили к самой себе. Вот почему она набросилась на Ника, когда он назвал ее Крошкой Эм. Подсознательно Эмили понимала, что остается ребенком.

Она умылась, почистила зубы, села на унитаз и обняла голову руками, пытаясь найти какую-то логическую нить, которая позволит ей действовать дальше.

В ее теории по-прежнему существовал пробел, и у Эмили не хватало ума, чтобы заполнить его. К тому же она чертовски устала.

Встала, последний раз взглянула на себя в зеркало. Интересно, кто же она все-таки такая: напуганный подросток или женщина, пытающая найти свое место в безумном круговороте жизни? Скорее всего Эмили где-то в середине. Она меняется и еще полностью не сложилась как личность.

Эмили Дикон отлично понимала, что впервые в жизни должна взять инициативу в свои руки. Ей надо сказать мужчине, что ему пора уложить ее в свою постель. Пусть даже они просто будут спать рядом друг с другом, не помышляя о большем.

Побаиваясь, как в детстве, взволнованная и внезапно скинувшая с себя сонное состояние, она спустилась вниз.

Коста развалился на диване и спал в одежде. Ни один мускул не шевелился, только равномерно вздымалась грудь.

— Ник, — проговорила Эмили тихо.

Потом закрыла глаза и засмеялась неслышным смехом.

— Завтра наступает неизменно, — прошептала она еле слышно. — А пока надо покурить.

Эмили подошла к сумочке, вынула пачку «Мальборо» и зажигалку, накинула на плечи черную куртку и тихонько, чтобы не разбудить Косту, открыла дверь.

На улице тихо, безветренно. Ночь холодна и утонченно красива. Небо полностью расчистилось. Безупречно белая луна светит подобно миниатюрному холодному солнцу над заснеженным пейзажем, обозначенным очертаниями могил вдоль Аппиевой дороги.

Эмили зажгла сигарету, глубоко затянулась, посмотрела, как вьется табачный дым, устремляясь к вьющейся по решетке сада виноградной лозе, и представила себе, как красиво выглядит эта тенистая, увитая виноградником терраса в летнее время.

— А я даже не могу заполучить мужчину, — пробормотала она. Вдруг ей захотелось громко рассмеяться.

И тут где-то рядом раздался знакомый холодный голос.

— Я бы не стал так говорить, — проворчал Каспар.

Крепкая рука схватила ее за шею. Какая-то ткань окутала лицо. Послышался тихий звон бьющегося стекла, и Эмили почувствовала запах, напомнивший ей операционную в старой больнице, куда отец отвез ее, после того как она упала с велосипеда и сломала руку.

«Больно не будет… Стили Дэн, где ты теперь, и что ты, черт тебя побери, делал все эти годы?..»

Кто-то проговорил эти слова. Ее папа, безликий врач, Каспар, ухмыляющийся Джоэл Липман, Торнтон Филдинг, заботящийся о ней и жалеющий ее, Ник Коста…

Они все произнесли эту фразу вместе и одновременно, видя ее слабость и находясь вне пределов видимости, где-то за до боли ярким лунным светом.

«Больно не будет».

Sabato [7]

Погода менялась, но не так, как ожидалось. Снег не превратился в дождь. На время осадки прекратились, на небе выглянуло солнце, которое милостиво одарило город долей тепла. Наступила оттепель. Скорее всего временная. Потекли в канавы серые, грязные, полные снеговой каши ручейки. По-прежнему стоял страшный холод. Не прекращал дуть с моря резкий ветер, принося с собой острый соленый запах.

Фальконе шагал по виа Кавоур, размышляя на ходу. Думать приходилось серьезно. Прошлым вечером, еще до того как пришло сообщение о Перони, он сделал несколько звонков, осмотрительно задав вопросы, которые не давали ему покоя в последнее время. Теперь, получив не совсем удовлетворившие его ответы, он должен был принять важные решения. До встречи с Виале, назначенной в здании министерства безопасности, оставалось пятнадцать минут. Она должна состояться в девять. Моретти и Липман обязательно придут туда. Люди Фальконе вчера рисковали жизнями, что придало ему некий вес. Ранения Перони не столь серьезны, какими показались на первый взгляд, когда его осматривали в больнице в два часа ночи. Врачи еще раз безжалостно прошлись по разбитому лицу своими острыми инструментами. Потом Фальконе поговорил с ним, Терезой Лупо и курдянкой и без всяких колебаний согласился на первое же требование Перони отдать Лейлу временно на попечение одного знакомого ему социального работника, живущего в Ости. Девочка встала, поцеловала Перони в ту щеку, где не имелось ссадин, и ушла вместе с женщиной-полицейской. А трое оставшихся взрослых еще некоторое время беседовали.

Перони рассчитывал на Лео, надеясь получить какую-то помощь. Ему не нравилось, что американцы манипулируют ими. Фальконе рано утром переговорил с Костой, который придерживался того же мнения. Эмили Дикон поделилась с Ником своими предположениями о том, что сейчас происходит в Риме. А потом американка пропала, оставив все вещи в доме. Коста терялся в догадках, где она могла быть.