Светская львица

Когда она и Вэл расселись, Энрике оттолкнул судно от причала и тоже заскочил на трамплин. «Барракуда» закачалась сильнее, выровнялась и величаво вышла в залив.

Это было неподражаемо – чувствовать себя на этой зыбкой поверхности, которая не опирается на твердую почву, а несет тебя на своей спине, покачиваясь в лад капризным волнам, Должно быть, именно такие чувства испытывает пассажир ковра-самолета из загадочных восточных сказок…

Берег отдалялся, отдалялись шумные звуки суеты, и плеск океана как-то сразу завоевал все позиции, заполонив сознание своих восторженных гостей.

Тримаран легко бежал вперед, бриз туго натягивал парус, и Джинджер разрывалась между желанием блаженно расслабиться, подремать на горбах волны и стремлением вертеться, во все глаза глядеть вокруг, запоминая каждую минуту, «фотографируя» в памяти каждый кадр., Бесконечно длинный берег, отделенный от остального мира волнистой стеной гор, и малюсенькие крыши, поднимающиеся вверх по склону, раз уж им не хватило места внизу. Морские птицы, выстроившиеся в цепочку на хребте торчащей из моря скалы и словно провожающие очередной жаркий и шумный день, чтобы Завтра встретить новый, обратившись головами к восходу. Красавица-яхта, идущая встречным курсом, с которой приветливо машут рукой…

– Хочешь – заберись в гондолу, – предложил Энрике Джинджер.

Она догадалась, что речь идет о подобии большой лодки, находящейся в центре плавучего сооружения, послушалась совета и оказалась в крошечной каюте, где можно было разместиться на ночлег.

Наверное, это заботливо обустроенное гнездышко очень выручает, когда идешь в далекий поход и хочешь укрыться от ночного ветра и брызг. Но в этот момент ей было приятнее сидеть на трамплине и всем телом ощущать плавное движение между стихиями. Джин выбралась из гондолы и вернулась на свое место.

Вэл сидел рядом с Джинджер – они делили его спортивный кардиган, один на двоих. Она и не подумала, что после изнурительной дневной жары, когда приходится покрывать свою кожу кремом от солнца по сто раз на дню, чтобы не превратиться в покрытое аппетитной корочкой жаркое, вечером на воде будет прохладно.

И теперь Вэл обнял ее, согревая собой, словно отдавая то тепло, что успел скопить за день.

Она сидела к нему спиной, касаясь затылком груди Вэла и сложив руки поверх его теплого предплечья, обвившего ее талию, лениво поворачивая голову, чтобы взглянуть то направо, то налево.

Мерное покачивание тримарана и близость Вэла, его прикосновение будоражили Джинджер, заставляя терять ориентацию в пространстве. Где-то там было небо… Ах нет, это океан…

Мужчины негромко переговаривались, делясь новостями, и неспешный рокот их голосов расслаблял куда лучше, чем тишина. В детстве она больше всего любила засыпать, когда из-под неплотно прикрытой двери струился мягкий свет, а Алиса и Мэгги сплетничали и смотрели телевизор в гостиной, баюкая маленькую Джин отзвуками разговора.

Вот почему женщину так любят сравнивать с кошкой, подумалось Джинджер. Женщина любит, притулившись рядом с кем-то добрым и теплым, свернуться калачиком и тихо мурлыкать, погрузившись в мир своих грез. Она будет блаженствовать, пока резкое движение или звук не заставят ее вздрогнуть и вскочить. Или пока ей не предложат другое развлечение… Она теснее прижалась к Вэлу.

В полудреме ей пришла на ум мысль, что рука Вэла как-то уж слишком статична и что он мог бы не просто обнимать ее, как обнимают ребенка, боясь, что он свалится за борт, но вести себя более по-взрослому… Поглаживать ее, ласкать…

Хотелось забыть, что они здесь не одни. Вот было бы здорово отправиться с Вэлом в плавание вдвоем! Он же еще до начала путешествия обещал снять яхту. Мысли Джинджер быстро отлакировали действительность так, как было угодно их хозяйке. В ее мечтах они были одни на мерно покачивающемся корабле…

Было бы неплохо, если бы для начала его горячие губы коснулись ее затылка… Неторопливо прогулялись по шее, плечам… А рука, что несмело застыла в районе талии, могла бы подняться вверх, к груди, проникнуть под тонкую ткань новой мексиканской блузы…

Джин испуганно подавила стон, готовый невольно вырваться из ее распираемой желанием груди. Кажется, еще чуть-чуть, и она на самом деле повернулась бы к Вэлу, отвечая на поцелуй из собственных грез настоящим, глубоким поцелуем, полным страсти.

…А потом они лежали бы рядом между небом и океаном, любуясь незнакомыми южными звездами – огромными, бархатистыми, которые хочется погладить рукой. Ей было бы так уютно на его широком плече, так весело и спокойно.

Никем не надо было бы притворяться, ничего не надо было бы скрывать… С ним надо быть просто собой.

Вспоминая дневное происшествие, Джинджер теперь уже понимала, что он не хотел бить по ее болевым точкам, а, напротив, обнажил свои. И готова была простить его за это ребяческое проявление неуверенности в себе, которая бывает даже у довольно сильных людей.