Светская львица

Джин ужасно старалась, чтобы ни у кого не было повода обозвать ее «приютской» или как-то еще. Мэгги и Алису выдавала за своих родных теток, сочинив трогательную историю о том, что после гибели родителей сестра мамы и сестра папы решили объединиться под одной крышей, чтобы воспитывать ее как родную дочь.

Указания сестер в общине – не чавкай, убери локти со стола, одерни платье – когда-то безумно ее раздражали. Но теперь Джинджер припомнила их все, чтобы, не дай бог, не ударить в грязь лицом перед своими новыми товарищами.

В результате Джинджер приобрела сносную репутацию в классе, но поскольку боялась чрезмерно приблизить к себе кого-то и разоткровенничаться, то друзей так и не приобрела, вечера проводя в обществе опекунш, которые иногда водили ее в кино или устраивали маленькие домашние вечеринки.

Жила троица так себе – ни бедно, ни богато.

Мэгги брала надомную работу и любила расположиться в кресле перед телевизором, занимаясь рукоделием и кидая взгляды на экран, где шел очередной сериал или ток-шоу. Алиса была неплохим программистом, но ей приходилось постоянно менять место работы из-за своего довольно вздорного и независимого характера.

Алиса просто органически не могла смолчать, если ей что-то приходилось не по нраву, и ее увольняли раз за разом. Она приходила домой хмурая и курила сигарету за сигаретой. Тогда тетушка Мэгги смотрела на нее, вздыхала и скорее констатировала, чем спрашивала: «Ты опять повздорила с начальством и потеряла работу».

Алиса неизменно отвечала: «Я уже присмотрела пару мест. Завтра пойду на собеседование».

И шла, и все случалось по новой. Поэтому ей так и не удалось сделать карьеры и добиться приличной оплаты.

Но Джинджер они старались баловать, хотя далеко не всегда это получалось. Растущая и продолжающая хорошеть день ото дня девочка мечтала о тех временах, когда они все разбогатеют и будут жить как королевы.

Когда она вышла замуж за Алекса и ее мечта сбылась, Джин завалила теток подарками, делясь с ними плодами своих сбывшихся грез. Но вспоминать о своем приютском детстве и о годах, проведенных в маленькой квартирке, где порой приходилось думать, что лучше – потратить деньги на квартплату или немного задолжать и подклеить отставшие обои – не любила.

3

Вэл с удовольствием наблюдал, как Джинджер снова и снова поднимается на водные горки – одну за другой – и скатывается с них, радостно визжа.

Сначала она одновременно стеснялась и панически боялась проделать все это, упиралась и не давала себя затащить даже на самый маленький подъем. В поездках с мужем она никогда не «опускалась до ребяческих забав», предпочитая посещение салонов и выгуливание вечерних платьев по ресторанам.

Но потом Вэл напомнил ей, что она собиралась изведать тайны ощущений отважного клавадиста, а сама не может скатиться даже по самому пологому и невысокому желобу.

– Я? Не могу? Да мне просто неохота, при чем здесь «не могу»! – пожала она плечами и посмотрела вниз. Высота водяной горки явно была ниже, чем звенящая и пенящаяся бездна разлома, в которую она заглянула во время выступления ныряльщиков.

– А по-моему, ты трусишь и все твои рассуждения о том, как это здорово – «преодолеть страх и прыгнуть», «почувствовать, как вода расступается, чтобы принять твое тело», «вынырнуть победителем», – просто яйца выеденного не стоят.

– Ах вот как! – Джинджер резко развернулась, шлепнулась на гладкую поверхность желоба, с радостным воплем скатилась вниз и плюхнулась в воду.

Вынырнула она, отплевываясь и тряся головой, но довольная и счастливая. Выбралась из воды и тут же побежала на другую горку – повыше.

Вэл сначала катался и плескался вместе с ней.

А после отплыл на глубину, добрался до бортика, отгораживающего акваторию аквапарка, откинулся на него и принялся наблюдать, как знакомая стройная фигурка то и дело возникает в разных местах извилистой конструкции горок.

Нежиться в воде было приятно – солнце не обжигало кожу, хотя Вэл по опыту знал, что и в волнах тело загорает.

Джинджер, которая дома казалась довольно смуглой, так как любила посещать солярий, здесь, в Акапулько, выглядела белокожей по сравнению с аборигенами и теми туристами, что приехали раньше. Зеленые линии крохотного купальника-бикини подчеркивали соблазнительность ее безупречного тела. Гладко зачесанные назад волосы намокли, и отдельные пряди выбились из прически, струясь по высокому лбу мокрыми змейками.

Как же она хороша… Вэл чувствовал, что сердце щемит от невнятных предчувствий или надежд, что его невинный маневр удастся и эта поездка сблизит их, заронит в душу Джинджер долгожданные зернышки любви и нежности.

Разве она когда-нибудь любила? Разве Алекс не был для нее просто соломинкой – нет, прочным баобабом для решения всех ее девичьих проблем, воплощения мечты о красивой жизни?

Вэл хотел показать Джинджер другую жизнь счастливую, неподдельную, где правит радость, а не крахмальный воротничок. И в ответ рассчитывал увидеть ее искреннюю привязанность, а не ту деловитую признательность, которую получил в свое время ее бывший муж.