Светопреставление

Когда поезд прибудет, выйди на платформу, а то я не знаю, какой вагон".

Прошел год с небольшим.

"Как я помню, ты спрашивал меня, куда я собираюсь поступать, так вот: поступать я собираюсь в институт на археологический факультет, а через год переведусь в Киев. Видимо, море - не моя стихия (шутка, конечно). Если бы я мог сдать физику и алгебру, я бы поступал, но...

Сейчас я ничего не делаю, грызу науку. На зимние каникулы я приеду за 2-3 дня до окончания четверти. Если ты сможешь, достань мне песню-сказку Высоцкого "Ах, уймись, уймись, тоска, у меня в груди, эт-только присказка, ска-а-зка впереди". Мне сейчас нечего писать, не знаю, что писать. Ты лучше задавай вопросы, а я буду отвечать. То было счастливое время, когда мы играли в пиратов, ходили на речку, строили песчаные крепости и кидались галькой. Был летом в Севастополе, видел эсминцы и новый противолодочный крейсер "Москва". Пиши, как жисть? Что делаешь? Пока. Лёпа".

Еще в школе он занялся одноклассницами, затем поступил на библиотечный факультет пединститута, через год перевелся в Киев, вставил пластмассовый нос, выправивший его вечно заложенную лепёху, говорят, рано облысел.

Я не видел его ни разу после окончания школы.

Антисемит Васька

Васька, наш Флинт, как-то навестил Лёпу, "старого морского волка Бернардито", уже в Киеве. Более всего его поразил санузел в просторной киевской квартире - с обилием всевозможных подтирок, промокашек и пудрениц. Еще сильно удивил старший Лёпин брат, вернувшийся из армии и с ходу поссорившийся с родителями. Ни работать, ни учиться он не хотел и запирался на ключ в своей комнате - мать приносила ему еду, стучалась, он принимал еду через порог или вообще не открывал дверь и не отзывался. На все Лёпины попытки разговорить брата у него находилось только два коротких ответа: "Всё - дерьмо!" и "Кругом одно дерьмо!"

Сам Васька тоже был сыном начальника, но средней руки, директора местного таксопарка. Когда-то тот был личным шофером Берии и, по его словам, для того чтобы исчезнуть без следа, шоферу достаточно было по оплошности или нерасторопности просто опоздать поздороваться с Берией первым. После такого босса и такой школы он смотрел на людей, не прошедших ее, с пренебрежением: болтуны, жизни не знают. В конце войны его десантировали в Чехословакию для установления связи с партизанами и организации диверсий, а сразу после ее окончания он жил в одном подъезде с руководителями советского атомного проекта, и к одному из них - с предлинной козлиной бородой - они с женой ходили купать своего первенца, поскольку в их квартире не было ванны.

Надо думать, в глуши он очутился после расстрела Берии и перетряски кадров. Своей участью, впрочем, он был вполне доволен: приглашения на охоту от городского начальства, бельгийские ружья "Зимсон", импортное спиртное, целой коллекцией пустых бутылок от которого была забита их кладовка, превращенная еще Васькиным старшим братом в фотолабораторию. В своем таксопарке он подготовил команду раллистов для всесоюзных соревнований, на которые брал с собой и Ваську. Автомобиль повиновался ему абсолютно - по горной дороге безо всякого напряжения и риска он мог вести его на такой скорости, что мало было шкалы спидометра. Однако по номенклатурной разнарядке ему самому полагался персональный шофер, и его возил молодой кучерявый парень, совершенно сбрендивший от доступности местных женщин всех возрастов. Когда водители таксопарка жаловались на завышенный план - лучше бы они этого не делали! - директор сам садился за баранку одной из акулоподобных "Волг", в конце дня сдавал выручку в кассу, устраивал подчиненным разнос и поднимал план еще выше.

Пока, сразу по окончании нами школы, все не пошло прахом. При строительстве столовой для таксистов произошла авария - что-то обвалилось, придавив насмерть двух рабочих, и в один день директор оказался на улице. Смерти на стройках не были редкостью, и то, что с ним так обошлись, было воспринято им как учиненная по отношению к нему лично несправедливость. Он настолько был растерян, что обратился за советом к моему отцу, известному своей конфликтностью в городе человеку, которого хлебом не корми - дай надерзить партийному начальству, но, чтобы иметь на это право, вкалывавшему на стройках области, как вол. Мне даже трудно представить себе: что один другому мог посоветовать?