Светлым по Темной

Откуда у простой, можно даже сказать нищей школярки такое дорогое животное — история отдельная. Во всем виновато мое любопытство и чье-то неосторожное обращение с товаром торговца редкими тварями. Два года назад я без особой цели шаталась по рыночной площади и, увидав пеструю палатку упомянутого торговца, не удержалась, сунулась посмотреть. Вдоволь налюбовавшись на единорогов, химер, таринн и крохотного грифона, я случайно натолкнулась на самого хозяина, который, ничуть не стесняясь присутствовавших среди покупателей дам, громко и очень образно распекал помощника, ухитрившегося уронить яйцо валерисэн. Оно не разбилось, но слегка треснуло, и торговец, встряхивая за шиворот косорукого работника, возводил очи к потолку и риторически вопрошал у богов, как они допустили на землю такого идиота, который даже не знал бы, где искать свою голову, если бы она у него отвалилась, и что теперь делать с испорченным товаром?! «Отдать мне», — полушутя-полусерьезно подсказала я, проталкиваясь поближе. Хозяин, распознав ученицу Темной Школы магических искусств, не решился ругаться и на нее, но резонно поинтересовался: «Что ж в этом мире начнется, если все торговцы будут свой товар без денег раздавать? Этак, чего доброго, весь миропорядок поколеблется, боги разгневаются на подобное нарушение устоев и нашлют землетрясения, наводнения, засухи, саранчу и чуму с оспой в придачу, дабы покарать неразумных человечишек, вмешивающихся в основы всех мировых законов». Я, согласившись со справедливостью первого довода и не желая становиться причиной вселенской катастрофы и гибели всего рода людского и прочих разумных существ, все-таки забрала треснутое яйцо, отдав за него почти всю полученную накануне стипендию.

Сколько ночей не спала и сил растратила, выхаживая яйцо, согревая его своей шубой и собственным теплом, подклеивая трещину заклинаниями и таская с собой даже на занятия, — ни в сказке сказать, ни пером описать. Зато через полтора месяца была вознаграждена за свои усилия — в одну прекрасную ночь яйцо развалилось окончательно, и из него выбралась очаровательная валерисэн размером с небольшую кошку. Я в умилении наблюдала за рептилией, которая, отряхнувшись, и кое-как поднявшись, прошествовала на разъезжающихся ногах к моим рукам, лежащим на краю стола, и цапнула за палец. Я, неожидая от своей подопечной такой подлости, кубарем скатилась с табуретки и неслабо приложилась копчиком об пол. Крохотная же тварюшка, остановившись на краю столешницы и, благодаря своему положению, глядя на меня свысока, сочувственно просвистела что-то жалобное и спрыгнула мне на живот. Те слова, которые я выдала после этого ее необдуманного поступка, на роль имени для моего нового питомца никак не подходили, поэтому я в сердцах нарекла ее Ненавистью, решив, что при подобном характере такое имечко будет самое оно.

Конечно, я ошиблась. Ненависть оказалась очаровательным, очень милым и обожающим свою хозяйку созданием, поэтому ее кличку я модифицировала в Нену, Неночку. Но окружающие придерживались стойкого мнения, что полное имя моей питомице подходит намного больше сокращенного — Нена не терпела фамильярностей и не упускала случая цапнуть обидчика за пальцы. Впрочем, за два года она выросла так, что оскорбивший ее или меня укушенными пальцами уже не отделывался, а был вынужден бежать к искуснику-целителю отращивать руки-ноги. А я, между прочим, честно предупреждала всех, что моя рептилия кусается!

Валерисэн — очень красивые создания. Они немного похожи на огромных ящериц, вставших на задние лапы и отрастивших длинные клыки. Моя Ненависть — угольно-черная, но встречаются все расцветки чешуи, начиная с альбиносно-белого и заканчивая золотисто-коричневым. Только на ее правом боку змеится длинный желтоватый шрам, оставшийся от трещины в яйце. Глаза у Ненависти очень эффектные, сине-фиолетовые, лучистые и шаловливые, с тонкими, словно острым кинжалом прорезанными, вертикальными щелочками бездонных зрачков, а длинные снежно-белые клыки в два ряда способны впечатлить даже вурдалака. Узкая змеиная голова, трепещущая подвижными наростами над ноздрями, крепится к длинной гибкой шее, которая, в свою очередь, продолжается вытянутым изящным телом размером примерно с упитанную корову. Передние лапы короткие, когтистые, приспособленные дли разрывания добычи на части, в хождении и беге не участвующие, а задние — мускулистые и мощные, несущие на себе немалую массу всего тела. В общем, моя ездовая зверушка — вполне обычное для Темной Империи создание, и никакого ажиотажа на лицах не вызывает.