Светлейший князь 2

— Вот видишь, Иван, он со мной согласен. А у тебя просто подход был не правильный, — я сделал паузу и уже серьёзно закончил. — Судьба это может твоя, Лаврентий. Твоя вторая половина.

Я повернулся к Ивану.

— Ступайте с Прохором, передай пусть Настя сюда идет. А я пока посмотрю, что тут Лаврентий понаделал.

Работа над микроскопом спорилась. После истории с корью, все заказы Лаврентия выполнялись в первую очередь и с космической скоростью, всем было известно, что делает Лаврентий.

Когда я закачивал осмотр работы Лаврентия, вернулся Иван с Настей. Угловатая, лупоглазая, из-под платка в разные стороны торчат две косички. Гадкий утенок — самая точная характеристика. Очень часто через несколько лет замужества они становятся прекрасными лебедушками.

— Сколько тебе лет? — на вид я ей дал шестнадцать.

— Месяц назад шестнадцать стукнуло.

— Ты где работала?

— У Петра Сергеевича в инструменталке.

— Я хочу тебя к Лаврентию в помощники перевести, пойдешь? — Настя молча кивнула.

— Тебя, Лаврентий, не спрашиваю, боюсь опять глупость скажешь, — я повернулся к Ивану. — Если слюбяться, пусть под венец идут.

За моей спиной раздался какой-то непонятный глухой звук. Я резко обернулся и увидел, что Настя зажимает себе рот ладонями.

— Настя, ты что-то хочешь сказать?

— Да я, ваша светлость, в любой момент готово с ним под венец. Люб он мне, — сдавленно, чуть ли не шепотом ответила девушка.

— Иван, погуляйте с Настей, я с твоим братцем хочу наедине пообщаться, — когда мы остались одни я прямо спросил Лаврентия:

— Говори честно, как на духу, почему девку гонишь, я же вижу, тебе она тоже люба.

— Ваша светлость, — голос Лаврентия задрожал, — я же урод, зачем я ей, будет всю жизнь со мной мучиться.

— А скажи-ка мне, Лаврентий, с мужским делом у тебя как, работает? — Лаврентий смутился, такого прямого вопроса он явно не ожидал. Все-таки на дворе восемнадцатый век, а не двадцать первый.

— Отвечай, Лаврентий, — пришлось даже повысил голос, — я помимо всего врач или лекарь, если тебе слово врач не понятно.

— Работает, ваша светлость, еще как работает, — молодой человек покраснел как рак.

— А какого рожна ты тогда? … — я замолчал, в глазах Лаврентия стояли слезы. — Решать конечно тебе, но я не просто так сказал про твою вторую половинку. Я не просто так тебе это говорю, я это знаю.

Петр Сергеевич против моего решения не возразил, тем более, что Лаврентию действительно был необходим помощник, получилась правда помощница, но какая.

За время моей болезни винтовки были доработаны и их можно было передавать в войска. Винтовка, предназначенная мне, выделялась какой-то аккуратностью и нарядностью. Я взял её в руки, подержал, оценивая её вес и удобство для руки, затем передал Прохору.

— Как закончим, пойдем на стрельбище испытывать. Сколько, Яков Иванович, патронов отпишешь?

— Пока два десятка, но как Лаврентий освободиться, мы с ним доделаем патронную машину и тогда они почти вольные будут, — пообещал Яков.

— А с ружьями как?

— Мы с Петром Сергеевичем решили, что сейчас главное паровая машина, за что не возьмешься, всё в нее упирается. Поэтому Петр Сергеевич всех на это дело бросил, кроме моих, стекольщиков и кирпичников. Даже лесопилку остановил. Поэтому с ружьями ни как.

— Резонно, пойдем смотреть как там дела обстоят, — решение Петра Сергеевича было абсолютно правильным, с паровой машиной надо было поспешать, всё наше производство сразу же выйдет на другой уровень, как только она заработает.

Дела со строительством паровой машины шли просто блестяще. Каждый знал свой маневр и дело спорилось. Вокруг строящейся машины копошились человек десять. Ко мне сразу же подошли Петр Сергеевич и Фома Васильевич.

— И когда планируете закончить? — спросил я Петра Сергеевича.

— Если не будет каких-нибудь происшествий, то через месяц начнем испытания. Кровь из носа до настоящей зимы надо успеть. Пойдем, Григорий Иванович, окинешь всё свежим взглядом, нет ли где ошибки. Боюсь, у нас уже глаз замылился, — Петр Сергеевич потянул меня к своему рабочему столу.

Петр Сергеевич вообще-то просто гениальнейший ученый и инженер, я ему по большому счету в подметки не гожусь. Я много знаю, но на самом деле многие мои знания поверхностные. Например, паровая машина. Я нарисовал схему, объяснил принцип работы, но мелкие технические подробности я не знаю. А Петр Сергеевич достаточно быстро разбирается в них и находит решения. Мои знания ему конечно огромное подспорье, я часто знаю конечный результат и он быстро находит правильное решение. Вот и сейчас помимо системы приводных ремней Петр Сергеевич придумал устройство, которое я бы назвал сцеплением. Обсуждая создание паровой машины, я однажды нарисовал принципиальную схему трансмиссии автомобиля с двигателем внутреннего сгорания и схему работы завода на паровой тяге, какими были большинство заводов в начале двадцатого века. А Петр Сергеевич придумал для нашего завода гибрид этих систем. Но больше всего меня поразило, что Петр Сергеевич практически создал новую науку — термодинамику.