Свет. Испытание Добром?

Только не следует думать, будто они сразу ухнули в трясину. От берега озера Оберзее на границе махтлага до замка Эрнау и дальше на северо-восток, до самого Норвальда, шла неплохая (с точки зрения непритязательных северян) дорога с укрепленными фортами на перегонах, расположенными на таком расстоянии друг от друга, чтобы конный путник, выехав из одного на рассвете, успевал засветло добраться до следующего. Чего стоило такое строительство бедствующему махтлагу – особый разговор. Велось оно в складчину с северным соседом, кровно заинтересованным в коротком и безопасном пути к столице, и без участия Норвальда было бы, пожалуй, совершенно невозможно. Так и ковыляли бы моосмоорцы по своей старой бревенчатой гати, готовой в любой момент расползтись и потопить все, что на ней есть, отправить болотным тварям на прокорм. Вот почему Йорген что-то вроде фамильной гордости испытал, когда спутники его отметили неплохое качество дороги – о Моосмооре они были уже наслышаны и ждали гораздо худшего. Но начало оказалось обнадеживающим: еще утром они, смывая дорожную пыль, плескались в зеленоватой воде Оберзее на территории одноименного ландлага, а вскоре после заката уже стучали молотом в ворота Эрнау. И в топь не затянуло их, и твари не пожрали по пути. Хотя пытались, не без этого – что поделаешь, если лето вновь выдалось дождливым?

Чудище выползло на насыпь и развалилось поперек дороги, явно не собираясь ее освобождать. На вид обыкновенный садовый слизень, только размером зачем-то с корову, и рот как у миноги – круглая присоска с зубами. А больше ничего – ни глаз, ни ушей. Как оно их заметило? Может, почувствовало вибрацию пупырчатым, на первый взгляд таким неуклюжим телом своим?

Но внешность оказалась обманчива. Двигалось существо с удивительной прытью, отнюдь не свойственной неповоротливым моллюскам. Пока путники топтались поодаль, соображая, как быть дальше, оно лежало безвольно, словно вареная колбаса. Но стоило тем приблизиться в надежде обогнуть или перепрыгнуть неожиданную преграду – и вдруг оно встало на дыбы, опираясь на основание хвоста, принялось раскачиваться в воздухе с широкой амплитудой, грозя в любой миг обрушиться и подмять добычу под себя.

Йорген этого момента дожидаться не стал – наудачу швырнул в болотную тварь огненным шаром:

– А чтоб тебя разорвало, зараза!

Результат превзошел все ожидания: ее действительно разорвало! Сгусток жидкого огня с шипением коснулся слизистой плоти, и тело существа вдруг распалось на сотни маленьких кусочков, каждый из которых был точным подобием всех остальных и уменьшенной копией большой особи. Когда все эти кусочки, точнее, новые мелкие твари разом пришли в движение, закопошились серой пятнистой массой, Йорген подумал, что они сейчас сползутся, вновь образуют крупного слизня и повторят атаку – ему приходилось слышать о чем-то подобном. Но у слизнячков оказались собственные планы на жизнь – они принялись с упоением пожирать друг друга, посторонняя добыча их больше не интересовала.

– Какая гадость! – молвил силониец с отвращением. Скользкая тварь поначалу внушала ему уважение своими размерами и прытью, но теперь от этого уважения и следа не осталось – брезгливость одна. – Поскакали отсюда! Не желаю наблюдать это… – он запнулся, подыскивая подходящее слово, – это самоедство!

Он первый дал шпоры коню, копыта весело зацокали по камню, и скоро опасное место осталось далеко позади. И больше в тот день неприятностей не случилось. Ведь не настолько же плохим сыном был Йорген, чтобы отнести к этой категории встречу с собственным отцом?

…Часа в три пополудни они въехали в селение с «веселым» названием Большие Утопленники. И ведь почувствовал что-то тревожное ланцтрегер, уж так не хотелось ему здесь задерживаться, уговаривал: «Давайте поскачем дальше, что мы забыли в этой дыре?» Но всем приболело обедать, потому что из распахнутых дверей крошечной корчмы тянуло свежим пирогом.

Увы, не только южане оказались столь падкими на печеное! Первым, кого увидел Йорген, перешагнув порог, был Сигебанд фон Лерхе, махтлагенар Моосмоор, просто он расположился ближе к двери. А напротив него, в кожаном дорожном костюме, новомодных сапогах с большими отворотами и новомодной же широкополой шляпе с тульей в виде усеченного конуса, сидел Рюдигер фон Раух, ландлагенар Норвальд собственной персоной!

– А-а-а! – вскрикнул от неожиданности любящий сын и хотел дать задний ход, но было поздно.

Отец его заметил:

– Йорген?!! Откуда?! Какого шторба ты делаешь в этой богами отринутой глуши?! Прости, друг. – Последнее обращение относилось к Сигебанду фон Лерхе, непосредственному владельцу «этой глуши». Увы, ландлагенар Норвальд никогда не отличался тактичностью.