Свет. Испытание Добром?

Ланцтрегер, польщенный столь высокой оценкой, просиял от удовольствия: ведь друг Легивар его и человеком-то не всегда признавал, не то что умным!

– Да, это колдовство, – согласился Семиаренс Элленгааль. – Очень странное, очень древнее, прежде я ни с чем подобным не сталкивался. Хотя… По-моему, оно сродни чарам яйца! Йорген, как тебе кажется?

– Никак! – честно признался ланцтрегер. – Таких высот я еще не достиг.

– И боюсь, никогда не достигнешь при твоем-то усердии, – язвительно вставил маг-теоретик, и Йорген украдкой вздохнул: вот теперь Легивар исполнял свою привычную роль.

– Довольно теорий, пора заняться поисками Источника! – призвал спутников Кальпурций Тиилл. – А там, глядишь, и Воплощение объявится.

Только на первый взгляд заколдованный холм казался совершенно безлюдным. Просто люди спали. За маленькой дубовой рощицей нашлась аккуратно выкошенная поляна. Около десятка красиво вытканных вольтурнейских походных шатров теснилось на ней – обычно в таких живут самые знатные полководцы. У ландлагенара Норвальда, к примеру, имелся один похожий, сшитый из красных и золотых клиньев. Но в обиходе он им никогда не пользовался и приказывал установить, только если принимал гостей или послов. Однажды старший сын его, будучи большим любителем красивых вещей, заикнулся, что тоже не прочь обзавестись вольтурнейским шатром. Но получил вместо шатра подзатыльник, потому что не дорос… Теперь-то дорос, конечно, только война кончилась – не успел покрасоваться.

Важные, должно быть, хейлиги собрались тут, раз ночевали в таких шатрах!

А за линией их шатров стоял еще один храм. Ничем другим это странное сооружение просто быть не могло – смертные в таких не живут. С виду оно больше всего напоминало гигантскую, красиво оплывшую свечу или причудливую башенку из белого песка, что дети любят строить на морском берегу: ни одной прямой линии, ни одного острого угла, лишь плавные извивы, струи и наплывы составляли ее форму. На глаз невозможно было понять, из чего состояла эта текучая, мелко, как иней на солнце, искрящаяся красота. Камень? Стекло? Или что-то иное, совсем уж неземное?

– Да! – восхищенно выдохнул Кальпурций. – Умели же строить в древности! Идем? – Ему не терпелось увидеть сказочное строение изнутри.

– Подожди, – остановил друга Йорген. – Видишь, там, за шатром? С моего места глянь!

– Да вот отсюда, сбоку, еще лучше видно! – позвал друзей Легивар. – Отсюда их можно прямо сонными перестрелять!

Кого перестрелять? Стражников. Пятеро ифийцев, на этот раз без глупых ряс, в обычной своей одежде, дремали у потухшего костерка перед входом в храм. Должно быть, тоже не получили вовремя положенную плату.

– Йорген, сможешь их отсюда уложить?

Ланцтрегер покачал голой. Война с Тьмой приучила его к ближнему бою, стрельба по дальним мишеням не была его коньком.

– Далековато. Промажу. Если только ближе подойти… Знаете, мне было бы проще ножом.

– Я попаду, – сказал Семиаренс Элленгааль. – Но не уверен, стоит ли? Опасно проливать кровь на священной земле, никогда не знаешь, чем это для тебя обернется.

– Зато пополнили бы силы жезла, – проворчал Легивар. В душе он был согласен со светлым альвом, но ему отчаянно захотелось кого-нибудь угробить. Он всегда бывал зол, когда не удавалось выспаться ночью.

– А разве они не пропустят нас, как пропустили те, первые? – спросил Мельхиор.

Он так вжился в роль еретика, что совершенно потерял страх перед стражами: с какой стати? Кто они такие, эти ифийцы? Простые наемники. А он – целый хейлиг, в белой рясе, ученый, да еще и с яйцом! Пусть только попробуют задержать, не пропустить!

– Они разбудят своих хозяев, и те быстро разберутся, кто мы такие, – сказал ланцтрегер мрачно. – Давайте лучше обойдем храм и посмотрим, нельзя ли проникнуть в него с задов.

Силониец поморщился:

– А ты не мог сказать – «с обратной стороны»?

– Нет. «С задов» – колоритнее звучит.

Проникли. Именно «с задов». Хотя они, «зады», тоже охранялись, причем неусыпно. Могучий наемник прохаживался перед низким сводчатым проемом в храмовой стене и, как говорят в казармах, «бдил». Семиаренс Элленгаалль выпустил стрелу в его левый глаз. Все-таки пролилась кровь в священной земле. «Пусть это будет лишь мой грех», – почти беззвучно, чтобы услышать могли только боги, прошептал светлый альв. Тело убитого спрятали в кустах.

В храме было очень светло благодаря огромному множеству маленьких окошек-щелей, с улицы совсем незаметных между потеками. Наружные стены строения имели искристо-матовую, будто бы даже бархатистую поверхность цвета хорошо промытого речного песка, изнутри же они сияли зимней, с голубым отливом белизной. Наплывы их казались мгновенно застывшими на морозе струями воды, хотя на ощупь были приятно-прохладными, но не ледяными и состояли, пожалуй, из стекла или какого-то похожего материала, известного древним, но ныне позабытого.