Свершилось

6. Горбачев откровенно уступил давлению республиканских лидеров – и дальше уступал и уступал, пока не потерял в итоге всё. Он не понял, не осознал важнейшей задачи – создать реальное советское гражданское общество как единое целое и создать единую общесоюзную политическую повестку дня. КПСС фактически уже не была едина – давайте не будем забывать, что почти все региональные лидеры, оказавшиеся архитекторами развала страны, до того как пересесть в президентские кресла были первыми секретарями республиканских компартий. Это кстати к вопросу кто развалил СССР – коммунисты и развалили. Но и интеллигенция – не смогла создать единого демократического фронта, наподобие солидарности – в большинстве республик она открыто перешла на сторону националистов и так же была угрозой.

Исправить ситуацию можно было только одним способом – лично возглавить партию реформаторов, общую для всего СССР. Этого Горбачев не сделал, за что и поплатился.

7. Горбачев не понял роли России, не смог найти ей достойного места в новом Союзе – и проиграл Ельцину. Который апеллировал именно к России. Конечно, сыграли свою роль и республики со своими претензиями, часто неуместными.

Не идеальным, но все же решением – была бы конструкция, согласно которой президент СССР одновременно становился бы президентом и РСФСР, а правительства СССР и РСФСР – были бы разными, как и парламенты. Но Горбачев даже не попытался найти решение – а потом признался, что ничего так не боялся, как русского шовинизма.

8. Ну и последнее – по смыслу, но не по значению. Горбачев, как и все представители его поколения – оказался очарован вновь созданной советской интеллигенцией, перенявшей некоторые черты русской дореволюционной интеллигенции. Видимо, именно на нее он делал значимую ставку в процессе реформ. Но каково же было разочарование, когда оказалось, что советская интеллигенция – это даже хуже чем советская власть. Никчемные, ни на что не способные, говорливые люди…

Нельзя лучше сказать про эту интеллигенцию, чем Юрий Афанасьев, депутат первого и последнего Съезда народных депутатов СССР, интеллигент и русофоб.

Но, и здесь надо признать, хотя мы ясно заявили о своей оппозиционности по отношению к КПСС, на самом деле никакой оппозицией мы так никогда и не стали. Мы не были ни организованной фракцией съезда, готовой создать свою партию, ни теневым кабинетом, готовым прийти на смену существующему правительству. Наша заявленная оппозиционность была скорее пустопорожней декларацией, красивым намерением, искренним настроением, нежели фактической политической оппозицией.

…

Такой вопрос подвигает меня к еще одной сложной – сложнейшей даже, я бы сказал – проблеме нашего бытия. Замечательный писатель Светлана Алексиевич сказала, что во времена перестройки мы были «преступно романтичны». «Преступно» – все-таки, по-моему, перебор. Преступность обычно предполагает умысел, а его не было. Я бы сказал – «беспечно романтичными», обязательно добавив: и «инфантильно бездумными». Про себя самого я сказал, что был сталинским стипендиатом на истфаке МГУ. Иными словами, я уже тогда был в числе немногих, кто наилучшим образом воспринимал и воспроизводил ложь. Все мы, участники перестройки, кроме прочего, не умели думать – это было наше главное отличительное свойство. Мы были неспособны адекватно воспринимать то, что происходило прямо на наших глазах и даже с нашим участием.

Вот и получилась – из дерьма пуля. Не было в нашей интеллигенции – ни Гавела, ни Валенсы…

В экономике – Горбачев сначала попытался реализовать довольно скромную (по сравнению с тем, что в итоге вышло) программу, нацеленную, прежде всего на рост инициативы. Она состояла из: