Свершилось

Утром 9 декабря позвонил по телефону Михаил Горбачев: «Добрый день, Леонид Макарович!» И сразу: «Что вы там натворили в Беловежской Пуще?» Я спокойно ответил: «Михаил Сергеевич, я считаю, что мы поступили правильно. Ситуация зашла в тупик, нужно было искать выход…» Собеседник был очень возбужден: «Мир же стоит дыбом, понимаете? Вы должны немедленно приехать в Москву». «Чего ради?» – спрашиваю. «Нужно поговорить… Ельцин и Шушкевич тоже будут». Я почувствовал: нас не выпустят оттуда, будут держать до тех пор, пока мы не откажемся от соглашения, подписанного в Беловежской Пуще. Поэтому я решительно ответил Горбачеву: «Я в Москву не поеду». Михаил Сергеевич едва сдерживал гнев: «Почему?» «Потому, что я Президент независимого государства, – говорю. – У меня целая куча неотложных дел. А директивы мне не нужны». Едва лишь положил трубку, как прозвучал еще один звонок. В этот раз звонил Григорий Ревенко, глава администрации Горбачева, бывший первый секретарь Киевского обкома Компартии Украины, с которым мы были в приятельских отношениях: «Леонид, зачем ты так оскорбил президента? Неужели так можно? Тебе нужно приехать – это очень важно». «Не поеду я, – отвечаю, – и объяснять не буду почему. Мы поручили Ельцину, чтобы он проинформировал о нашей встрече и подписанных договоренностях. А Шушкевич, если хочет, пускай едет…» Положив трубку, звоню Шушкевичу: «Едете в Москву?» – спрашиваю. «Нет, – говорит он. – И не собираюсь».

Борис Николаевич выполнил обещание и явился к президенту СССР. В присутствии Назарбаева оба лидера два часа выясняли отношения. Разговор завершился ничем. Стало ясно, что Горбачев будет бороться до последнего. Но не было ни малейших сомнений в том, что в этой битве он обречен на поражение. 10 декабря мне удалось убедить депутатов Верховной Рады в необходимости ратификации соглашения о создании СНГ. Я пытался объяснить своим недавним коллегам по депутатскому корпусу, что борьба за независимость продолжается. Что президент СССР имеет желание, а главное – возможности, несмотря на волеизъявление народа, затянуть Украину в новый Союз. Я почувствовал невыразимое облегчение, когда на табло появилась цифра 288. Следующий день практически все расставил на свои места: российский парламент также ратифицировал беловежские договоренности, сразу же денонсировав Союзное соглашение от 1922 года.