Сверхзадача

— Понимаешь, Марк, если Ного придет в себя, увидит странную, непривычную для него обстановку, я не знаю, как он поведет себя. В это время я должен быть рядом с ним. Поэтому должен ехать с вами.

— Грегор, ты еще не знаком с нашим положением здесь. Не знаешь наших отношений с этим обществом; здесь правит король, он же и верховный жрец… У нас непростые отношения… Мы должны будем объяснить, кто вы.

— Марк, это же так просто! Сначала потерялся, а теперь нашелся ваш товарищ, человек с Земли! Что тут объяснять?! Туземец — житель внутренних районов этой земли, этой идиотской планеты. Они что, до сих пор не встречались с плоскоголовыми? И что вы так усложняете все? И вообще, почему вы должны им все объяснять? Вы очень зависите от них?

— Грегор, не горячись, — успокаивает меня Марк, — поживешь и сам все увидишь. Мы пока заложники на этой планете, или пленники, считай как хочешь. Но не обычные. У нас есть ореол пришельцев с далекой звезды. Мы договорились вести себя соответственно этому ореолу… Но если ты так настаиваешь, пойдешь с нами в город.

Мишель вскакивает:

— Нет, нет! Медицина возражает! Грегор, в твоем состоянии…

— Слушай, Мишель, в таком состоянии я проделал тяжкий путь по Большой Реке, а это, как минимум, пять тысяч километров. До этого в таком состоянии я четыре года жил среди плоскоголовых. И с этим ты сравниваешь ничтожных полтора километра? Не смеши…

Я испытываю неловкость. Напряженная тишина повисает в кают-компании, и я жалею, что так вышло. Но я не могу пока ни на минуту оставить Ного. Для моих товарищей он — большая человекообразная обезьяна. Они не верят, что он — человек. Но с этим надо согласиться. Марк молча выходит из кают-компании.

Когда я спускаюсь с мостика по веревочной лестнице в лодку, я сам себе кажусь человеком обновленным. Исчезла унизительная зависимость от среды зарослей, джунглей и рек. Я чувствую в своем теле легкость не только физическую, но и духовную. Я вырвался из плена, а дальше будь что будет. В голове, правда, шум, наверное, от лекарственных препаратов. Без волос, лезущих в глаза, без бороды моя голова кажется мне совсем маленькой, непривычно ощущать на теле одежду. Она сковывает движения, трет подмышки… Кончается тем, что я снимаю ее, из куска простыни делаю себе набедренную повязку. Я злорадно веселюсь над отчаянными взглядами моих товарищей: они думают, что же будет, если я в таком виде появлюсь перед глазами здешнего общества.

Не скажу, что это смелый вызов судьбе. Скорее — глупый. И не хочу ставить своих товарищей в трудное положение. За несколько последних часов я понял, что впереди меня ждет еще одна, может быть, самая трудная задача. Я не затем проделал весь этот путь, выдержал муки и страдания, чтобы меня здесь просто терпели, считали психом, несчастным, жалким… Видите ли, могу подорвать авторитет землян в глазах каких-то недочеловеков.

О, я хорошо знаю этих людей! Думаю, в главном все туземцы одинаковы. Ного — исключение. Я прошел хорошую школу — школу джунглей. Я знаю туземцев лучше, чем знают их мои товарищи. Но вот загвоздка если бы я попытался объяснить своим друзьям, что именно я знаю, они посчитали бы меня сумасшедшим…

— У твоего туземца не сердце, а ракетный двигатель, — говорит мне Вэл по пути в город. — Иначе ты его сюда не довез бы.

— Если бы не он, то и меня здесь не было бы.

— А ты изменился, Грегор, знаешь?

— Догадываюсь.

— Когда только увидел тебя — испугался. Подумал… но теперь-то я знаю, что хорошенько отдохнешь и войдешь в колею. Мы настроены тебя слушать долго-долго.

— Хорошо, — отвечаю. А в горле какой-то ком. Марк и Мишель плывут в нашей лодке, то есть в той, что привезла нас сюда с Большой Реки. За линией бревенчатых буев Марк подзывает аборигенов, дежуривших на двух лодках возле ракеты. Они подгребают к нам со смешанными чувствами настороженности и любопытства и бросают концы двух веревок. Марк привязывает их к основанию мачты, и туземцы буксируют лодки к берегу. Множество туземных лодок, заполнивших открытое пространство, расступается перед нами. Когда мы проходим вперед, они пристраиваются сзади, идут следом.

У туземцев стройные фигуры; по нашим меркам, они низенькие. На голову ниже среднерослого землянина. Гладкокожие, без бороды и усов. Волосы на круглой голове черные. На шеях и запястьях сверкают кольца. Веслами двигают легко, видно, что с водой дружат с детства. Прибрежный народ. Дети моря. На меня особого внимания не обращают Фигура Ного приводит их в непонятное волнение.

— Икенду! Икенду! — передают они друг другу громким шепотом, показывая на неподвижное тело. В этом шепоте — уважение и страх. Рты растягиваются в улыбках: — Икенду! Икенду!

Меня их внимание к Ного раздражает. Какое им дело до Ного? Я уверен, что эти люди никогда не видели плоскоголовых. Правда, гладкокожий каким-то образом оказался в глубине материка. Чтобы попасть в плен к Зумби. Бедняга, я буду ему благодарен до конца моих дней. Без его чертежей мне этот залив с "Викингом" никак не удалось бы найти. Как он попал в те места?

— Что они говорят? — спрашиваю Вэла.